Взрывное лето
Шрифт:
— Подожди! — я схватила Витю за рукав. — Она сколько здесь простояла без присмотра, больше часа? Да за это время не одну, а два десятка бомб подложить можно было! Давай проверим.
И мы втроем тщательно осмотрели каждый сантиметр машины. Хорошо еще, что лето — светло. Убедившись, что внутри машины, на ней и под ней ничего подозрительного нет, мы наконец погрузились и помчались. Витя покопался в своей необъятной папке и выудил визитку Лемешева. Потом достал из кармана мой сотовый и начал звонить. На заднем сиденье сопел Ярославцев.
— Глухо,
Я только покосилась. Все равно, когда закончим, отберу. Я сыщик, а не меценат какой-нибудь. Не буду я их райотдел мобильными телефонами снабжать. Пусть их государство обеспечивает.
— Меня это молчание наводит на разные нехорошие мысли, — заявил Витя и тут же стал эти нехорошие мысли излагать: — Что-то все, кто нас интересует, либо взрываются, либо исчезают… К чему бы это? Таня, а куда мы едем?
— В «Орбиту». Вдруг у него трудовой энтузиазм проснулся.
— Нет его там, я же звонил. Ни сам трубку не берет, ни секретарша. И рабочий день уже кончился, там уже все закрыли и разошлись.
— Семь часов всего. Мужики в таких конторах часто задерживаются. Может, он с проектировщиками сидит. Это же в другом крыле, так? Значит, звонки не слышны.
— А сотовый тогда почему не берет? Я и по сотовому звонил.
— Он его в кабинете оставил. Чего ты прицепился, все равно надо заехать, вдруг кто знает, куда начальник подевался?
— Попробовать можно, — согласился Витя, — хотя вряд ли Лемешев перед ними отчитывается.
Правы оказались мы оба. Я — в том, что не все разошлись. Четверо мужчин и две женщины, слегка пришибленные последними новостями, сидели на кухне, пили водку и негромко разговаривали.
На столе стояли тарелки с остатками разных салатов, блюдечко с горкой нарезанной колбасы разных сортов, другое — с селедкой, большое блюдо с мытыми, но ненарезанными овощами и маленькие бутербродики с каким-то паштетом. Все это явно осталось со вчерашнего дня, когда праздновали день рождения проектировщицы.
— Вот, поминаем, — немного виновато кивнул на бутылку самый старший из мужчин.
Витя же был прав в том, что ничего они о Лемешеве не знали. Когда приехали из милиции и сообщили о смерти Елены Викторовны, директор был здесь, говорил с ними. Потом уехал. Нет, не с милицией, они уже ушли к тому времени. Куда? Да кто ж его знает? Может, к Борису Леонидовичу, мужу покойницы, они дружили все, а кто же еще поддержит человека в такую минуту, как не друзья? Нет, на завтра никаких распоряжений не было, так что сами ничего не знаем. Выйдем на работу, как обычно, а там посмотрим. Но, похоже, пора новое место искать, что же это такое, второго руководителя за месяц взрывают…
Мы попрощались и ушли.
— Можно попробовать домой к нему, хотя шансов мало. Скорее он где-нибудь в ресторане или в казино, нервы успокаивает, — предположил Самойлов.
— Или тоже по городу носится,
— А ему-то зачем в бега? — удивилась я.
— Так мы же не знаем, для кого была взрывчатка, — пояснил Вениамин. — Если для Косачевой, то сейчас он должен вертеться у всех на виду, демонстрировать искреннее горе и полную непричастность. А если для вас… Это означает, что его план провалился и ему надо уйти в тень и срочно изобрести что-то другое.
— Или наши подозрения вообще основаны на нелепых совпадениях, и чистый, как голубь, Лемешев поминает сейчас безвременно усопшую в ресторане «Калинка» с какой-нибудь менее строптивой, чем ты, Татьяна, барышней, — продолжил Самойлов.
— Может быть и так, конечно, — вынуждена была я согласиться, — только слабо верится. Ладно, заглянем для очистки совести к нему домой, а потом поедем рестораны проверять. Начиная с «Калинки».
На наши звонки в квартиру Лемешева никто, естественно, не отозвался.
— Ну что такое, Танька, от тебя, что ли, заразился? — Витя сердито пнул железную дверь, воскликнул в сердцах: — Не хочется уходить, тянет что-то за душу, и все тут.
За душу, похоже, тянуло у всех. Я прислонилась к косяку и рассеянно нажала на ручку. Попробовала повернуть вправо, влево.
— Вень, ты это открыть не сможешь? — неожиданно обратился Витя к Ярославцеву.
— Нет. Простую сколько угодно, а для такой фирменной специальные инструменты нужны, и грохоту много будет, — спокойно ответил тот.
Господи, этот мальчишка у них, оказывается, еще и специалист-взломщик! Я нажала чуть сильнее и почувствовала, что ручка поворачивается. Массивная железная дверь была закрыта, но не заперта!
— Ловлю на слове, — что-то не к добру меня на шутки потянуло. — Я открываю эту, а ты, Веня, справишься с той, что внутри, согласен?
Они молча уставились на меня. Ярославцев неуверенно кивнул.
— Але-ап! — я дожала движением кисти ручку, потом с усилием потянула дверь на себя. — Прошу!
Витя оттер меня плечом, осторожно попробовал внутреннюю дверь. Она не поддалась.
— Из наблюдаемого нами пейзажа можно сделать вывод, что в квартире был чужой. Спросите, почему? Объясняю. Внутренняя дверь захлопывается сама, а внешнюю надо закрывать на ключ. Следовательно, последним из квартиры вышел человек, у которого ключей нет, то есть чужой.
— Таня, прекрати, — попросил Витя.
— Я просто хочу сказать, что в квартиру-то этот чужой попал, не взламывая дверей, значит, его впустил хозяин, — я сама чувствовала, что моя болтовня раздражает ребят, но остановиться не могла. Честно говоря, мне было просто страшно. Я уже понимала, знала, что мы найдем в этой квартире, и пыталась спрятаться от этого знания за завесой слов. — И означенный хозяин вместе с чужим гостем квартиры не покидал. Таким образом, поскольку хозяин на звонки не реагирует, приходит в голову мысль…