Взывая из бездны
Шрифт:
Но вот Лёша наткнулся на два небольших куска, которые образуют одно целое. Это даже не письмо, а, скорее, записка. И почерк какой-то неровный, будто не Сан Саныч писал. Чернила смыты, видимо она лежало в воде, но отдельные слова и строки видны: «Саша, пишу… Как… с бизнесом… сейчас мне очень тяжело, поэ… Не надо упрашивать, я всё… Лучше сейчас прекратить нам… дальше не будет легче. Не пиши… прощай! Лиза.»
— Так у него была подруга?! — ошалело буркнул Лёша, бережно уложил все обрывки обратно, причём записку положил себе в карман, и поставил коробку на место.
Следующим
За этим осмотром Лёша не заметил, что вокруг несколько прохладно. Объяснялось это тем, что на кухне было настежь открыто окно. В это окно не замедлил влететь поздний голубь, который так напугал Лёшу, что тот с размаху шмякнулся об пол, попутно смахнув стоящую на столе вазу. Ваза с присущей ей звонкостью разбилась и затихла.
Лёша лежал в полной прострации до тех пор, пока не услышал в прихожей встревоженные голоса. Он мог бы услышать их ещё из коридора, так как двое в форме успели вернуться, но не смог, ибо потрясение от обстановки временно лишило его слуха. Но встряска при падении вернула всё на круги своя. Рывком Лёша вжался в стенку. Милиционеры приближались шаркающими шагами. Вот они уже совсем близко, сейчас войдут и увидят его. Он ещё сильнее вжался в стенку и закрыл глаза…
— Ваза упала, — услышал Лёша прямо над ухом рычащий голос.
Он не мог и не хотел открывать глаза, но ощущал тяжёлое дыхание милиционера и громкие удары собственного сердца. Удары становились всё громче, и вскоре Лёша с трудом переносил их — настолько гулкими и мощными они ему казались.
— Конечно. Вон, голубь влетел, крылом махнул, вазочка упала и разбилась… А кто за неё в ответе? — ехидно сказал другой голос.
— Ну, я. А что? — вызывающе рявкнул первый голос, отдаляясь.
— А то, — продолжал ехидничать второй, — что ты не…
— А в глаз?!!
— Да ты не сможешь! Друга в глаз? Нет, ты на это не способен. Но за вазочку-то…
— Ты попал! — холодно сказал первый голос, шмыгнув носом.
До слуха юноши донёсся звук удара. Удар был не очень сильным, скорее он задел чувства второго голоса, ибо голос разразился долгим матом. Далее снова последовал мат, но более тихий, а затем послышался и ответный удар. Через мгновение мат и звуки ударов смешались настолько, что превратились в пьяную драку.
Лёша с трудом разлепил глаза, отлепился от стены и медленно повернул головы: слева никого не было. Меж тем звуки драки продолжались, с каждой секундой отдаляясь. Надо было срочно что-то делать, например, быстро уходить, но сделать это было не так просто. Прыгать из окна не хотелось, спуститься было не на чем, а коридор был занят дерущимися.
Он сделал неуверенный шаг и остановился. Ноги не подкашивались — это было хорошо. Он решил подождать немного, но ноги предали его и сами пошли к двери на лестничную клетку, Лёша был не в
К счастью, к тому времени, как он подошёл к двери, драка переместилась далеко за пределы квартиры. Двое милиционеров кричали и катались по полу, навешивая друг другу зубодробительные удары. Наконец один подмял другого под себя и начал душить.
Лёша не слышал хриплого крика удушенца, не слышал он также тяжелого дыхания душащего. Он предпочёл вообще ничего не слышать и ни о чём не думать. Его гнала лишь одна цель — поскорее уйти отсюда.
Покачиваясь, как после хорошего бодуна, он подошёл к двери, не разбирая дороги. Глаза его занесло белой пеленой, он почти ничего не видел и не слышал. Медленно и бесшумно вышел он из квартиры, так же бесшумно подошёл к перилам, как-то неопределённо махнул рукой, втянул слюну и, поминутно спотыкаясь, поплёлся вниз. Тело его ничего не ощущало, он даже не ощущал насколько сильно вцепляется перила. Лицо его налилось кровью, он был страшен…
Но, пройдя не более этажа, сквозь белую пелену он услышал тихий голос. Голос сказал что-то короткое, но этого было достаточно. Где-то глубоко в его организме что-то негромко щёлкнуло. Белая пелена, под тяжестью которой Лёша согнулся, улетучилась. В теле появилась лёгкость, мышцы стали повиноваться мозгу. Лёша, на радостях, остановился и потянул носом воздух.
Но голос снова повторился и, хотя Лёша не разобрал команды, но понял откуда она исходит. Он резко оглянулся и увидел двух бегущих на него милиционеров. Оказалось, что за то время, что он шёл, они успели уняться и обратить внимание на тёмную сгорбленную фигуру, выходящую из охраняемой ими квартиры. Фигура вызывала подозрения, и они решили её поймать.
Лёша, не долго думая, бросился вниз по лестнице. Добежав до верхней ступеньки, он замер и приготовился к прыжку. Как только преследователи подошли достаточно близко, он прыгнул на стенку впереди себя. Благодаря чёткой работе ног, у него получилось мгновенно повернуться лицом к преследователям и, выставив вперёд руки и громко закричав, броситься на них. Милиционеры, не ожидая такого поворота событий, тяжело повалились на пол.
Лёша, подобно кошке, изящно изогнулся и поскакал вниз. Но бравые служители закона быстро оклемались и снова бросились в погоню. На втором этаже они вновь встретили свою цель, но не признали её — уж слишком не по воровски она себя вела.
— Чтоб я тебя больше не видел! — кричал всклокоченный старик с ведром, выталкивая за дверь злобного юношу.
— Никогда больше к тебе не приеду! А ещё родня… — громко ответствовал ему юноша, коим являлся, случайно забежавший в апартаменты к выносящему мусор деду Никодиму, Лёша.
Один милиционер хотел было что-то сказать Лёше, но второй уже успел убежать вниз, поэтому пришлось последовать за ним. Лёша для виду попинал ногами дверь и с обиженным лицом пошёл на улицу.
— Дяденька милиционер, а меня мой собственный дед за дверь выставил. Посадите его! — хныкающим голосом сказал Лёша своим бывшим преследователям.