Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I
Шрифт:
Иногда стремление постичь тайну приводило их к духовным реликвиям. Например, осетинские молельные шкатулки. Никто из них не придерживался веры, которая привела к их созданию, никто не верил в священную силу хранившихся там предметов. Но они оба сознавали важность тайны этих предметов для последующих поколений и их ценность для культуры всего человечества.
Эти молельные шкатулки поддерживали веру в той области Терры, которая за время Древней Ночи превратилась в пепел. Вряд ли здесь сохранились какие-то частицы информации практического значения. Но изучение этих
С улицы послышался какой-то шум, и в потоке солнечного света появилась Василий.
— А, капитан! — воскликнул Мурза. — А я уже хотел послать за тобой.
— Готовы отправляться? — спросила Василий.
— Да, через Старый Город к условленному месту встречи, — ответил Хавсер.
— Наш связник придет с товаром, — добавил Мурза.
Капитан недовольно нахмурилась:
— Меня тревожит ваша безопасность. За последний час активность в этом районе резко возросла. Я получаю донесения о действиях бригады Н по всей долине до самого улья Рожник. Дорога через Старый Город грозит опасностью.
— Мой дорогой капитан, Кас и я всецело полагаемся на тебя и твоих солдат.
Василий улыбнулась и пожала плечами. Этой миловидной женщине было слегка за тридцать, и доспехи Ломбардийского Хорта не могли скрыть женственных линий ее фигуры. Ее правая рука лежала на висящем на плече хромированном четтере. Патронная лента, протянувшаяся от ранца к оружию, отражала солнечный свет. Глаза закрывал огромный щиток из тонированного желтого пластека, похожий на визор летчика. Хавсер знал, что изнутри его поверхность мерцает индивидуальными дисплеями и прицельными графиками. Он увидел все это, когда однажды попросил у нее разрешение примерить щиток. Женщина усмехнулась и, затянув потуже ремешок под его подбородком, объяснила значение каждой метки. На самом деле ему просто хотелось увидеть ее лицо. У нее были потрясающие глаза.
На улице уже собрались солдаты Хорта. Вокс-офицеры со своими тяжелыми заплечными станциями и раскачивающимися антеннами были похожи на огромных жуков. Солдаты проверяли четтеры и мелтеры и делились на стрелковые группы. Желтые визоры отбрасывали яркие блики.
На вершине холма раскинулся непритязательный субулей, уже изрешеченный и основательно разрушенный обстрелами. У подножия, словно сплетение древесных корней, во все стороны расходились древние извилистые улицы Старого Города. С южной стороны до Хавсера доносился грохот обстрела, и случайные снаряды порой с воем пролетали над их головами.
Хавсер и Мурза провели в этом районе уже три месяца, пытаясь отыскать молитвенные шкатулки через сложные цепочки искателей и перекупщиков. По слухам, в этих шкатулках, согласно традициям местного протокрестового поклонения, хранились останки уважаемых личностей, живших до наступления Эры Раздора. В некоторых находили древние бумажные свитки и диски устаревшего формата. Мурзу больше всего тревожили перспективы перевода.
К настоящему моменту они получили
— Мои распоряжения выполнять беспрекословно, — предупредила их Василий, как говорила каждое утро перед отправлением в путь.
За пределами здания они передвигались только в сопровождении эскорта.
— А ты слышишь музыку? — спросил Хавсер.
— Нет, зато я слышала, что у тебя сегодня день рождения, — предупредила их Василий.
Хавсер покраснел:
— У меня нет дня рождения. Я хотел сказать, что лишь примерно могу назвать дату своего появления на свет.
— Этот день указан в твоем биофайле.
— Ты заглядывала в мое личное дело? — удивился Хавсер.
Она напустила на себя равнодушный вид.
— Я за вас отвечаю и должна кое-что знать.
— Видишь ли, капитан, день рождения в моем биофайле был записан воспитавшим меня человеком. Я найденыш, и день рождения может быть когда угодно.
— Угу.
— А зачем тебе это было нужно?
— Просто я подумала, что сегодня вечером, когда покончим с этим дельцем, мы могли бы пропустить по стаканчику за твое здоровье.
— Превосходная идея.
— Я тоже так думаю. Значит, сорок?
— Можешь поздравить.
— Ты выглядишь на тридцать девять, и ни днем старше.
Хавсер рассмеялся.
— Хватит любезничать, — вмешался Мурза.
На его адрес только что поступил еще один пикт от посредника. Это было очередное изображение шкатулки, на этот раз с открытой крышкой. Сам снимок был качественнее, чем все предыдущие.
— Он как будто дразнит нас, заманивает, — сказал Хавсер.
— Он говорит, что шкатулка надежно спрятана в подвале общественного здания в полукилометре отсюда. Она ждет нас. Он согласовал со старейшинами культа условия и размер вознаграждения. Они рады, что шкатулка будет переправлена в безопасное место, пока война не стерла город с лица земли.
— Но все же они не отказываются от вознаграждения, — заметила Василий.
— Это для посредника, а не для старейшин, — пояснил Хавсер. — Рука руку моет.
— Не пора ли двигаться? — резко бросил Мурза. — Если нас не будет на месте через двадцать минут, сделка не состоится.
Василий подала сигнал солдатам.
— А он очень нетерпелив, не так ли? — тихонько сказала она Хавсеру, кивнув в сторону ушедшего вперед Мурзы.
— Да, с ним такое случается. Он боится упустить возможность.
— А ты?
— Между нами есть существенная разница. Я хочу сохранить знания, любые знания, потому что любое знание — это лучше, чем ничего. А Навид, как мне кажется, стремится отыскать решающую информацию. Знания, которые изменят мир.
— Изменят мир? Как это?