Warhammer 40000. Катарсис
Шрифт:
– С самой первой встречи, - Длекари улыбнулась, - Он как дитя…, особенное дитя. До встречи со мной он не знал насколько значима его роль в играх богов. Но однажды наш первый гомункул открыл мне глаза на истину и с тех пор я не оставляла Реоса одного.
Ведьма приложила палец к подбородку:
– Кроме того случая, когда он предал своего Архонта. Впрочем он наверно уже поделился с тобой историей своей трагической жизни.
Канонисса ощущала нечто важное, скрытое за словами Длекари, но теперь ведьма вела их игру и время Ристелл стремительно уходило.
– За это ты убила детей?
Длекари сжала губы нахмурившись:
– Так он тебе сказал, да? – Ведьма склонилась к Ристелл, но без явной агрессии, - Их кровь на его руках.
Презрительно окинув канониссу взглядом, Длекари продолжила:
– Тебе известно как наши светлые братья бросили нас погибать в буре варпа, обвинив нас в рождении Слаанеш. Они прониклись ненавистью к нам и решили вырезать словно опухоль на теле расы.
В глазах Длекари пылала ярость, внезапно она сменилась отчуждением и ведьма повернулась спиной к девушке, словно скрываясь от ее взгляда:
– Однажды судьба свела нас с нашими братьями, - последнее слово Длекари словно выплюнула.
Ристелл вслушивалась в слова ведьмы и одновременно переместилась ближе к столу, в надежде, что лабиринты памяти уведут бдительность Длекари как можно дальше.
– Тогда Реос привел нас в их ледяной мир. Мы надеялись захватить артефакты, защищавшие души от попадания в варп, в лапы Слаанеш. Получив их, мы могли бы создать сильнейшую Кабалу в Коммораге.
– Реос говорил, что тогда он получил титул Архонта, - Не привлекая внимания, Ристелл все же старалась не выпадать из контекста разговора.
– Да, тогда он убил Видящую, - Длекари повернулась к Ристелл, но если и заметила маневр девушки, то не придала этому значения.
– Но о своем грехе он должно быть умолчал. Я тогда носила его детей и осталась в лагере. Никто не знал, что светлые доберутся до него, но Реос медлил. Убив Видящую он ожидал, что светлые сложат оружие и уберутся через врата в свои миры, но они пошли на наш лагерь.
Ненависть в глазах ведьмы граничила с каким-то отчаянием, даже сейчас, когда воспоминания заполнили ее сознание. Горько улыбнувшись она произнесла:
– Реос пощадил их. Велел нам отступать.
Ристелл невольно вспомнила то милосердие, которое Реос проявлял перед ней. «Реос пощадил их…» - эхом звучало в голове канониссы и в тоже время перед глазами стоял образ мертвого Архонта. Светлая кожа, не видящие глаза. Его душа поглощенная Слаанеш.
Девушка сама не заметила, что по ее щекам стекают слезы. Но их заметила ведьма и улыбнулась уголком губ:
– Мне было не выстоять против них. Когда они опередив Реоса вошли в наш лагерь, они были ничуть не милосерднее, чем твари из варпа.
Ристелл не могла оторвать взгляд от красноватых глаз ведьмы.
– Тогда я лишилась наших детей. Я знала, что им грозит, если они попадут в руки наших врагов.
– Ты их убила, - В словах Ристелл не было осуждения, лишь горечь от осознания, как тогда, когда она оплакивала
– Реос пришел в ярость, когда узнал, что наших детей забрал Слаанеш. Забрал по его вине.
Длекари взяла со стола небольшой сосуд и принялась разглядывать его:
– Даже тогда я не оставила его и присматривала за ним, когда он создал свою Кабалу. В нее входили воины, которые ранее служили мне и я знала все о его победах и поражениях. Я знала что рано или поздно он исполнит свое предназначение.
– Предназначение? – Несмотря на сомнения, Ристелл не была уверена, что это лишь очередной бред фанатичной ведьмы.
– Возможно я нуждалась в том, что бы кто-то мне напомнил о никчемности Реоса, - Длекари хихикнула, - Спасибо тебе.
Она не была намерена просвещать Ристелл, а канонисса лишний раз себе напомнила о времени и о своем плане.
– Все-таки приятно осознавать, что ошибки прошлого, прервали жизнь этого предателя.
Длекари поставила сосуд обратно на стол и присела на его край.
– Вот чем заканчивается любовь, - Ведьма достала из-за голенища сапога длинный кинжал и задумчиво провела по его клинку кончиком пальца, разглядывая как по стали медленно стекает капля ее крови.
– Мне жаль, - Ристелл знала, что Длекари не нуждается в ее жалости, но это было то, что чувствовала ее душа.
Ведьма ничего не ответила, погрузившись в себя, но через какое-то время прервала тишину:
– Итак, ты знаешь, где вторая часть ключа.
Ристелл знала, что ее игра закончиться как только в лаборатории окажется Вормас. Чтобы понять ее блеф, ему будет достаточно заглянуть в ее сознание и она станет не нужной, значит карты разыгрывать нужно сейчас.
– Пока рабы не будут на свободе, я не стану говорить.
Вспышка ярости исказила лицо Длекари и она вонзила кинжал в стол перед Ристелл:
– Ты скажешь мне все что знаешь и поверь, лучше тебе быть откровенной со мной, а не с Вормасом.
Эти слова натолкнули Ристелл на мысль о том, что с того момента, как Вормас, Длекари и Агатан избавились от главного противника в лице Реоса, они остались наедине со своим заговором и теперь каждый искал способ вонзить кинжал в спину соратнику. Возможно именно поэтому Длекари встретила ее здесь, вместо того, чтобы отвечать за погрузку рабов. А может фигур в этой игре уже стало меньше.
– Готова спорить, Вормас скажет мне то же самое про тебя, как и вонючий гладиатор, - Девушка твердо смотрела в глаза Длекари.
– Считаешь что ты в безопасности? – Ведьма угрожающе под-несла кинжал к лицу Ристелл.
– А ты? – На этот раз пришло время канониссе улыбнуться.
– Быть может ты не так нам нужна, как пытаешься казаться,
Ристелл спокойно откинулась на спинку стула.
– Единственное, что стоит между мной и Богом-Императором, это они, - Канонисса взглядом указала на колбы с сестрами, - Кроме них мне терять нечего. Я не гонюсь за мировым господством, не рвусь из пасти безумного бога, мне больше нечего бояться.