Warhammer 40000. Катарсис
Шрифт:
– Вормас должен где-то прятать реагент, мне нужно найти его.
– Ты лжешь!
– Ведьма провела кинжалом по горлу Ришейл оставляя ощутимый но не смертельный парез, - Я ее прикончу, если ты не отдашь мне вторую часть ключа.
Решив что сейчас достучаться до сознания ведьмы невозможно, Ристелл с максимальной уверенностью взяла со стола пузырек, который ранее изучала суккуба. Она чувствовала что Вормас уже совсем близко, ей было необходимо выиграть время.
Уверенным шагом, Ристелл прошла между стеллажами отде-лявшими главный зал от комнаты с клетками.
–
Приближаясь к клеткам, Ристелл считала шаги. Не свои, а те что уже отчетливо ощущала у трапа Опустошителя. Она проигнорировала ведьму, зная что та в той же безвыходной ситуации, что и сама канонисса. Теперь она знала, что делать. «Не только у людей есть уязвимые точки, они также есть и у ситуаций – точки, в которых сходятся главные действующие силы. Один удар, одно слово или жест, способны вывести ситуацию из равновесия и при случае направить в нужное русло. Ересь – это хаос. Мы должны упорядочивать хаос, дабы избежать ереси». Цитируя про себя наставления капеллана Дежестера, Ристелл не была уверена что сумеет направить свой замысел в нужное русло, но сейчас ей оставалось только идти на риск. Саботаж и хаос.
– Остановись! – Рявкнула ведьма и Ристелл затылком почувствовала как дернулась ее рука с кинжалом, но она была уверена, что ведьма не станет рисковать жизнью «экспоната» гомункула.
У самой клетки бывшего сержанта, девушка разжала пальцы и пузырек выскользнул из ее руки. Точно такой же пузырек, какой она использовала, чтобы излечить руку Реоса, в тот давний не естественно спокойный вечер с лордом тьмы, когда она впервые осознала свои чувства к нему. «…Ты очень, очень жестокий ангел» - Ристелл до мельчайших подробностей запомнила ту нежную улыбку, с которой он произнес эти слова. И теперь ей не хотелось спорить с ними.
Одному Вормасу было известно, что намешано в этом лекарстве, но боль которую оно вызывало, попадая на раздраженные участки кожи, Реос выдержал с трудом. Тогда она впервые ощутила его страдания. Теперь эта сыворотка коснулась изъеденной мутациями плоти Борлака.
– Прости меня, - В глазах девушки застыли слезы, когда из клет-ки раздался яростный, полный мучений рев.
Гротеск ударил в прутья клетки с невероятной силой, одновременно напоминая Ристелл о том, что словам он уже не внемлет и что этот риск может стоить жизни не только рабов, но и ее собственной.
Длекари бросила Ришейл и вскочив на ноги устремила взгляд на канониссу, которая мгновенно вытащив ключ из-за голенища сапога вставила его в разъем замка.
Инстинкт самосохранения молил о том, чтобы ключ не сработал в то время как план Ристелл требовал противоположного. И за-мок открылся…
Гротесками управляли псайкеры. Лишь они могли подарить им мгновение без боли за хорошую службу и довести котел агонии до кипения за промашки и ошибки. Вшитые в кожу монстров капсулы с ядами подчинялись воле гомункулов, поддерживая гротеска на тонкой грани между желанием
Впервые бывший сержант имперской гвардии почувствовал себя свободным. Словно зверь, спешащий к смертному одру он вырвался из клетки. Едва умещаясь в тесной лаборатории Вормаса он стремился расширить ее всеми своими многочисленными и смертоносными конечностями.
Первой преградой на его пути была канонисса Сестер битвы. Маленький пузырек был не в состоянии исцелить нанесенные гомункулом раны, он мог лишь разжечь гнев гротеска.
========== Глава 25 ==========
Едва решетка клетки раскрылась, Ристелл бросилась назад к столу.
– Безумная! – Вопль ведьмы был полон ярости и равнял ее с эпитетом отправленным в адрес канониссы.
Лаборатория сотрясалась от рева гротеска. В одно мгновение он обратил в пыль стеллажи с зельями гомункула, которые дождем окатили все вокруг. От неведомых реагентов, Ристелл спас только стол, под которым она укрылась за мгновение до того как Борлак развернулся во всю мощь.
Длекари повезло меньше. Ее руку украсил ярко красный ожег, от чего ведьма впала в буйство сравнимое с гневом гротеска.
– Я уничтожу тебя, и начну с нее! – С этими словами Длекари занесла кинжал над Ришейл, которой удалось раскрыть глаза, лишь для того чтобы увидеть безумную ведьму готовую оборвать ее жизнь.
В одно мгновение канонисса выскользнула из-под стола, над которым мутировавший сержант уже занес истыканную острыми лезвиями руку. Последний кинжал уже был в ее ладони и подтолкнув псионическими силами стол, отгораживая себя от гротеска, она метнула его в полное ненависти лицо ведьмы.
Девушка еще успела увидеть как Длекари изменив направление движения своего кинжала, отразила клинок, и тот отлетел в одну из колб. Но выражение злорадства на лице ведьмы было не долгим, еще миг и в ее глазах загорелся страх.
Ристелл лишь ощутила как за ее спиной стало невыносимо холодно. Каждая клетка ее тела молила поскорее убраться как можно дальше от эпицентра ярости бывшего сержанта, но канонисса оглянулась назад.
Обезумевшему сержанту не было дела до тонкостей магии гомункула, оберегающей ключ от воров, более того, он едва ли выделил ловушку среди прочих предметов на столе, устоявших при псионическом воздействии Ристелл. Непреодолимая сила, ведомая жаждой разрушений столкнулась с творением Вормаса, как и рассчитывала канонисса, но дальнейшее развитие событий было в руках палача темных.
Время казалось, замерло. Борлак так и застыл над столом, преграждавшим ему путь. Его рука-клешня с множеством лезвий замерла коснувшись кольца артефакта, которое тонуло в сиреневом свечении защитного каркаса. Только приглядевшись, Ристелл заметила, что его рука по-прежнему медленно пытается раздавить ключ. Все вокруг было мутно и замедленно, словно сам воздух стал видим и невероятно тягуч. Но по мерцающим дугам, скользящим вдоль спиц ловушки, канонисса поняла, что это лишь начало ужаса, заготовленного Вормасом для всякого кто позариться на его ключ.