When I grow up. Пособие для взрослых девочек из дисфункциональных семей
Шрифт:
В одном я была уверена: моя близкая подруга – человек ответственный и интеллигентный. Ее коллеги, каждый день помогающие людям с ограниченными возможностями, никогда не послали бы на три буквы никого.
И тут же я получила сообщение от этой своей подруги. Привожу его текст практически дословно.
«Катя, за свою коллегу из той организации я ручаюсь: она никогда не будет посылать никого матом. И перед твоим сообщением (как бы воскресенье вечер, нерабочий день) я получаю смс от той самой коллеги – она работать с этой девочкой не сможет: девочка была вполне
Данная история является личным опытом автора. Имена персонажей изменены.
Новогоднее…
С детства Лиза ненавидела 31 декабря, потому что в этот день ей, невидимой, как ей казалось, крошечной серой мышке надо было и вовсе надеть волшебный колпак и превратиться в человека-невидимку. Будучи маленькой девочкой, она хорошо помнила, как любое ее слово, любой ее шаг в этот день вызывал «вулканическое извержение» мамы.
Шли годы. Лиза закончила школу. Потом институт. Но праздник по-прежнему носил для нее неприятно-терпкий запах. Мама по-прежнему много готовила и устраивала истерики, папа по-прежнему обижался, уходил в другую комнату и молчал. Лиза пробовала помогать маме в приготовлении еды и пробовала не помогать, пробовала разговаривать с ней в этот день и пробовала не разговаривать, – итог был один: во всем, что случалось в этот день, виновата была Лиза, и только она. В том, что отключили горячую воду, в том, что тесто «не подошло», в том, что мама сожгла утюгом любимое платье… Новый год уже давно превратился для Лизы в «стресс-марафон», победителями в котором были просто выжившие.
Но у Лизы были друзья… И была, как ей казалось, ее волшебная крестная, ее вторая мама, тетя Люся – бывшая коллега с работы.
В отличие от Лизиной мамы, тетя Люся всегда являла собой само спокойствие и самодостаточность. Она никогда не позволяла себе поднять голос или опуститься до обвинений. И именно к тете Люсе (которая много лет подряд приглашала Лизу встретить Новый год) Лиза и отправилась одним новогодним вечером, предварительно позвонив ей и поинтересовавшись о планах женщины.
– Боже, Лиза, как я рада тебя слышать. Да что ты по телефону, – просто приезжай. Поболтаем, чайку попьем. У меня тут столько вкусностей. Приезжай! Наконец, с дочкой моей познакомишься и моими бывшими коллегами из министерства!
«Русский язык богат, прежде всего тем, что даже в таких, казалось бы, банальных словах, как глаголы движения, мы, русские, всегда можем прочесть нечто неуловимое, понятное только нам», – думала Лиза на следующий день, первого января.
И Лиза «уехала». Именно у-ехала (не при- и не по-). И, быть может,
Вооружившись огромным подарком, состоящим из всякого рода вкусностей и вин из всем известного магазина, Лиза нажала на кнопку звонка.
– Лизочка, дорогая, – открыла ей дверь «забигудированная» тетя Люся в халате – как здорово, что ты пришла! А я, видишь, ничего не успеваю!
Лиза на секунду замерла: ее взору предстала прекрасная чистая сталинская квартира тети Люси, наполненная запахом свежих фруктов, печеного мяса, рыбы под маринадом и терпких тетилюсиных духов.
– Это вам, тетя Люся, надеюсь, понравится!
– Боже мой, это что? Конечно, понравится! Заходи, проходи на кухню. Чай хочешь?
– Да, с удовольствием, настроение уже новогоднее!
– Ох, да ведь уже все чашки на столе и стаканы тоже! А, ну вот как раз одна чашка есть, отколотая, которую я как раз не стала на стол ставить. Сейчас я тебе чайку налью. Ну рассказывай – как твои дела? Как работа?
– Да, работа потихоньку. Хотела как раз вашего совета спросить по поводу одной барышни. Не могу понять, что ее во мне так раздражает, честное слово.
– Рассказывай. Я тебе помогу и все подскажу. Будешь делать, как я скажу – не будет у тебя никаких проблем.
Лиза почему-то вздрогнула, услышав эту фразу. Тетя Люся частенько произносила ее, когда у Лизы были «проблемы», но потом внезапно пропадала на несколько месяцев, так что «проблема» либо решалась сама, либо исключительно Лизиными выдающимися дипломатическими способностями, как говорили о ней друзья.
Лиза неожиданно для самой себя снова, как в юности, стала подробно рассказывать о наболевшем – о коллеге, которая ее все время «гнобит», о том, как ей в обход внутреннему уставу не повысили зарплату, навесив обязанности.
Внезапно из ванны показалась уже красиво уложенная с идеальными кудряшками голова тети Люси. Один глаз был накрашен, в то время как второй, дожидаясь своей очереди, злобно косился на Лизу.
– Лизанька, слушай, – перебила ее на полуслове тетя Люся, – это так здорово, что ты пришла! Так здорово! Ты мне рыбу не поможешь разделать? А то я как-то время не рассчитала и вот уже бигуди сняла, а сейчас начну рыбу разделывать, и волосы все рыбой пропахнут.
– Тетя Люся, извините меня пожалуйста, я ради вас, что угодно сделаю, но рыбу – не просите. Я не умею. У меня в плане рыбы руки не из того места растут. Я вам все испорчу.
Лиза покраснела. Ей действительно было искренне стыдно за то, что к своим двадцати пяти, несмотря на полученные два образования, она так и не научилась разделывать рыбу. Правда, откуда-то из глубины вылез Лизин страх запачкать ее новое платье и великолепный дорогой салатовый пиджак, но этот страх быстро пропал под тетилюсиной светлой улыбкой.
– Неумеха ты моя, неумеха. Ничего, тебя сейчас тетя Люся научит. Главное, осторожненько так, хоп, хоп.
Говоря «Хоп», тетя Люся подняла на Лизу глаза и как бы доверчиво улыбнулась, но у Лизы почему-то мурашки побежали от этой улыбки.