Where the bones disappear?
Шрифт:
— Что?..
— Телефон. Мне показалось, у тебя звонил телефон, — сказал он, кивком указывая на сумку, пристроенную на полу около двери, а потом уверенно заглянул в мои глаза. Так, что я засомневалась и сразу отбросила лишние мысли. Может, и правда переохладилась?
Легко соскользнув с парты, на которой сидела, я преодолела расстояние до двери и, подхватив сумку с пола, выудила оттуда телефон. Да, наверное я и правда продрогла, ведь даже маленькое электронное устройство в тот момент казалось почти горячим. Море на заставке мобильного отдавало такой манящей голубизной, что я ненадолго задумалась,
— Это сообщение, — вполголоса протянула я и снова подняла взгляд на Лэнгдона. — Зои спрашивает, где я, и сообщает, что памятное собрание состоится в три.
— Ты не должна идти, — резко сказал он.
— А я думаю, что должна, — я неуверенно кивнула, что-то набирая в ответ подруге. — Только Зои видела меня в тот вечер, как я спешила куда-то… Может, даже видела, что к раздевалкам… Но она ничего не сказала. Никому. Понимаешь?
Характерно противный звук свидетельствовал об пришедшем сообщении. Всегда удивлялась пунктуальности людей! Быстро прочитав всего одну строчку, я набрала ответ и взглянула на блондина. Он даже не шелохнулся — стоял все в той же позе, лишь нахмурив белесые брови.
— Я сказала, что плохо чувствую себя для физкультуры, а она спросила, можем ли мы поговорить… — ответила я на его взгляд и, нервно прокрутив телефон в руках, закинула его обратно в сумку. — Мы договорились встретиться после уроков.
— После собрания?
— Может быть…
— Франческа, зачем тебе идти и слушать лживую лесть этому ублюдку? Все те люди, они только и будут делать, что врать! — сказал он, оторвавшись от парты и шагнув в мою сторону. — Конечно, ты можешь рассказать кое-какую правду…
— Да и могу рассказать, как мы оставили его умирать, — быстро кивая, я старательно пыталась не реагировать на нежные прикосновения к моим плечам, но это было почти непосильно. — Я ведь даже полиции соврала!
— Ради нас! — вдруг резко сказал блондин и, одарив меня каким-то строгим взглядом, убрал руки. — И ты почти не врала: установили, что он умер от передозировки, никто к этому не причастен… Ну, возможно, кроме его дилера.
— Почти, — фыркнула я, совсем не оценив его попытку юмора, и, обогнув застывшую фигуру, направилась к окну.
— Чего ты хочешь, Фрэнки?
На секунду я задумалась, щурясь и вглядываясь в открывавшийся из окна вид. Хотя нет, наверное, я опять-таки смотрела лишь на вездесущий свет, это необъяснимо приятно…
— В шестом классе у меня была подруга с музыкального класса. У её семьи был небольшой домик в Брайтоне, прямо на побережье, и они часто ездили туда на каникулы. Один раз она позвала меня с собой. Отец отмахнулся, сказав, что я могу делать, что хочу, и я поехала, — прикрыв веки, чтобы вспомнить заветную картинку, я умолкла лишь на секунду, пока обманчивая синева не всплыла солеными воспоминаниями. — Никогда не видела ничего прекраснее. Я тогда обгорела и была похожа на лангуста, потому что не уходила с пляжа до заката. Но это была лучшая неделя в моей жизни!
— Я не помню моря, —
— Обычно оно ярко-синее, сверкающее, необъятное. Под свежим ветром — темно-индиговое, почти шерстяное, точно его гладят против ворса. Иногда же, бывает, оно тихое, светло-голубое с белыми дорожками штиля, — не замечая того, как улыбаюсь, я удивленно отметила, что и парень улыбался, снова обнажая на щеках ямочки.
— Я помню звон, словно бронзой он отдается в оглушенным воздухе, а ударяясь об ушные перепонки, превращается в шелест и рокотливый шепот, — почти восторженно заметил он, ну словно ребенок.
— Но самое чудесное — это запах, — кивнула я и, шагнув к блондину, жадно вдохнула именно его. — Давай уедем, Тейт?
— Уедем? — переспросил он.
— Да, — ответила я, утыкаясь носом в его грудь и обвивая руки вокруг талии. — К морю!
Казалась, прошла вечность, пока я вдоволь не надышалась любимым ароматом. Хотя о чем это я? Его всегда было мало. Но молчание, как мне показалось, затянулось, и, чуть отстранившись, я задумчиво взглянула на лицо парня. От былой улыбки ни осталось и следа, белесые брови были нахмурены, а почти черные глаза сурово вперились куда-то в пустоту.
— Тейт? — обеспокоено спросила я.
— Я бы все отдал, чтобы уехать с тобой, — каким-то сиплым голосом проговорил он, продолжая смотреть на все и ни на что одновременно.
— Я возьму деньги у отца, он даст столько, сколько нужно, ему все равно! Поедем на юг до Ла-Манша… Там что-нибудь придумаем, — вдруг затараторила я с чувством, что что-то незримое ускользает, исчезает, что-то, что срочно нужно было задержать хотя бы словами. — Вся моя жизнь всегда была наполнена странными, бессмысленными событиями, которым я не придавала значения, чтобы совсем не свихнуться. Но сейчас, Тейт, сейчас я чувствую, что это что-то особенное, не пустышка. И молю, давай уедем! Пока какое-нибудь новое непредвиденное обстоятельство все не разрушило!
— Хватит! Я не могу! — вдруг воскликнул он, и я отступила, вглядываясь в ореховые глаза.
У него всегда были холодные руки, но не взгляд. Загадочный, может даже таинственный, но не холодный. Что же случилось? До боли прикусив нижнюю губу, я попятилась, пока не наткнулась на подоконник.
— Я просто не могу… — почти шепотом повторил парень и, часто моргая, снова сосредоточил на мне взгляд. Уже какой-то умоляющий, болезненный — такой, что я неконтролируемо подалась вперед, к нему навстречу. Но Тейт быстро качнул головой и шагнул назад.
Это было похоже на игру. Только не на ту — та мне нравилась, а эта пугала.
— Что ты со мной делаешь, Тейт Лэнгдон? Пришел и думаешь, что можешь просто так делать меня слабее? Вырывать из привычного защитно-безразличного состояния?! А потом, что ж, давай, разбей ту иллюзию, что так легко внушил мне!
— Ты заслуживаешь лучшего, и хорошо бы, если я мог дать тебе этого лучшего, — как-то устало проговорил он и отвернулся от меня, небрежно осматривая кабинет. Впервые, наверное, что-то похожее на слабость от него, или мне показалось? — Но я не могу даже оставить тебя, а ведь знаю, что это и было бы лучшим…