Whisper Of A Name

Delhy

– Как тебя зовут?

– Лео.

Лео… Забавно, даже его имя означало силу, излучающую теплый свет. Он протянул мне ладошку еще раз, и я вцепился в нее, обхватывая тремя пальцами – настолько крошечным был этот человечек, и пожал ее.

– Луис, – представился я, – И спасибо, что не убежал. Я уже отчаялся увидеть здесь кого-то… осязаемого.

Рыжеватые ниточки бровей поползли вверх.

– Что это значит?

– Что именно?

– Вот это слово. "Осяза-…" – он нахмурился, пытаясь вспомнить его произношение, – "Осезаи-…". Ха… У меня не выходит…

– Осязать – значит,

чувствовать, коснуться. Ты убеждаешься в том, что все настоящее.

Лео засмеялся, хлопнув в ладоши.

– Ты такой смешной, Луис. Почему я не могу быть настоящим?

Ох, парень, знал бы ты…

– Боюсь представить, малыш…, – отшутился я и вздрогнул от резкого порыва ветра. Снегопад усиливался. Я прикинул вероятность между тем, чтоб меня вытащили отсюда и тем, чтоб последовать за этим юнцом в более подходящее место взамен того, где мы находились. Лучше мерзнуть под крепкими стенами, чем быть погребенным под стеной снега, – Слушай, все это, конечно, здорово, но мне бы хотелось найти выход отсюда. Ты ориентируе-…, – я замолк. Может, он не знает значения и этого слова, черт, – Ты помнишь примерно, откуда пришел?

Лео обернулся, и я встал рядом с ним, уныло наблюдая за тем, как снег заметает его свежие следы.

– Ты можешь провести меня туда, где находится ваш дом? Может, по пути мы встретим Артура? Я бы хотел разместиться в месте, в котором можно остаться на ночь или чуть больше того.

– Мой брат знает эти места лучше меня. Уверен, он отослал меня, чтоб спокойно сидеть дома и читать те книги…, – обиженно протянул мальчишка, – Вы хотите заплатить за дом?

– Ну, не дом, но было бы кстати отыскать какую-то свободную комнату. Может, гостиницу? Мотель?

– А! – он ударил кулачком по своей раскрытой ладошке, приходя к какому-то выводу. Конечно, денег в моих карманах не наблюдалось и в помине, хотя я точно помнил, что сидел в кабинете Гарольда со своим кошельком. Но в нем находились лишь карты, и вряд ли здесь кто-то вообще мог знать о безналичной оплате.

Серьезно, оглянитесь вокруг. Здесь же ни черта нет.

– Вы про мотель дядюшки Эндрю?

Я закатил глаза. Будто я мог знать, кто такой этот дядюшка Эндрю.

– Может быть, – сдержанно пробормотал я, подыгрывая ему. Он зарылся вновь в карманы своей куртки, доставая оттуда конфету, и закинул ее в рот, причмокивая от удовольствия. Цветные фантики выскользнули из его ладошки, и Лео потопал вперед, ведомый черт пойми каким ориентиром, известным только ему.

Я полагался на ребенка, чуть больше скольки лет? Четырех-пяти?

Однако, что мне еще оставалось?

Я замерз, мои колени подкашивались, и я совершенно не чувствовал своих стоп. Какая уже разница? Теперь я в действительности начинал жалеть, что вышел за дверь. Там было холодно, тяжко морально, но не так невыносимо, как снаружи. Да и бесплатно к тому же. А что я могу предложить тем людям взамен ночлега? Ума не приложу. Да и смогу ли я вообще заснуть, если нахожусь в долбанном трансе?

Вот дерьмо.

Остаток нашего пути был наполнен бесконечным трепом Лео. Он рассказывал о том, что их городок был отрезан от окружающего

мира, потому что строительство моста приостановилось из-за непогоды, люди не могли покинуть свои места и отправиться на работу, поэтому они часто собирались в гостях у соседей, чтоб разделить общую трапезу. Все его рассказы хоть и утомляли от нескончаемого потока слов, но за ними я понял, что место, в которое мы направлялись, и без моего рта было достаточно скромным, чтоб вмещать в себя каких-то посторонних гостей. Оттого становилось порой грустно, что даже для такого ребенка, как он, лишняя конфетка могла быть праздником, а он так бездумно делился ей с кем-то, вроде меня.

Временами Лео спотыкался, и я подхватывал его, натягивая шапку на голову, а он улыбался так лучезарно и искренне, словно в самом деле нашел друга в моем лице, которого очень давно не видел.

Гарольд, ты вообще знаешь о том, что сейчас происходит?

Шон и Рич казались выдумкой. Я повторял себе это из раза в раз, потому что не ощущал их присутствия, не слышал насмешливого смеха или низкого голоса Шона, молящего о помощи. Все это вымысел, как и то, что происходило сейчас. Мне просто нужно дождаться того момента, когда Гарольд вытащит меня отсюда. Может, он ждал того же, чего и в прошлый раз? Какого-то всплеска эмоций? Состояния, где я впаду в полное оцепенение?

– …-му не хочу закрывать глаза ночью! – воскликнул Лео. Я удивленно моргнул, возвращая внимание к нему.

– Что?

Он посмотрел на меня, встав в пол-оборота. Да-да, я несносный глухой дядька, который свалился на тебя, как чертов снег на голову. Луис вздохнул так, словно до этого перетащил десять мешков картошки.

– Ну, ночью же тоже что-то происходит. Это тоже жизнь. А мы спим, – он завел разговор об очередной своей чудаковатой теории, – Что, если мы что-то упускаем, как только засыпаем или просто закрываем глаза на секунду?

Я отмахнулся, поражаясь тому, что всерьез начинаю с ним спорить:

– Глупости, когда ты спишь, вокруг ровным счетом ничего не меняется.

– Какой аргументный аргумент, – саркастически заметил он, продолжив идти, – Артур тоже так сказал, но я не верю. Должно же быть что-то.

– Нет, – возразил я. – Вообще. Идет время, но не более. Может, от силы дождь пойдет или снег.

– А что, если этот снег будет летом? – не унимался ребенок.

– Исключено.

– Вы не можете этого знать наверняка, – чуть громче сказал он.

– Могу, – еле слышно ответил я и сам себе не верил.

За всей этой нелепой беседой, которая началась так же скоро, как и закончилась, я упустил из виду то, что мы уже не мелькали среди сугробов, стараясь не навернуться на ровном месте, а вышли на какую-то вытоптанную тропу. Если я скажу, что внутри меня ничего не перевернулось, – совру. Одному только Богу известно, как мы не заплутали. Вокруг все казалось идентичным, словно единственными действиями было "копировать" и "вставить".

– Сколько еще идти? – мои руки вот-вот готовы были отвалиться, и в сознании мелькнула картинка камина и кучек книг вокруг облезлого дивана. Ох, только не думай, что скучаешь по тому жалкому подобию дома, Луис.