With the sun

MarInk

– Я сварил универсальный растворитель для волшебной краски и пригрозил стереть её с холста, если будет и дальше мешать нам своими вокальными упражнениями. И нарисовать потом на этом холсте пейзаж в виде луга с коровами. Пришлось показать, что это не простая угроза, и лишить её части носа. Поэтому она больше и не поворачивается лицом - стесняется, - слизеринец пожал плечами.
– Так гораздо уютнее.

– Согласен.

Драко ссыпал нарезанные овощи в миску, заправил соусом и разложил говядину по тарелкам. Заваренный чай и заблаговременно приготовленные пряники с джемом ждали своего часа. Живя с Гарри, Драко совершенно неожиданно для своей утончённо-аристократичной натуры стал получать удовольствие от готовки для гриффиндорца. Вот мытьё посуды, стирку, глажку

и уборку за них выполняли заклинания, исполняемые от случая к случаю (когда больше ничего чистого просто не осталось или там пыль выросла в сугробы по колено). Но еда стала для Драко ритуалом. Малфой снял фартук и, сев напротив Гарри, принялся контролировать интенсивность питания гриффиндорца. Нельзя же быть таким худым; такое впечатление, что он фанатеет от лечебного голодания как метода оздоровления организма и считает свой собственный организм в высшей степени нездоровым. Мышцы присутствуют, но не рельефно - придают гибкость, а не силу. Драко находил некое - довольно извращённое, на его взгляд - удовольствие в том, чтобы закармливать гриффиндорца вкусностями. Как заботливая мамочка (о каковой, кстати говоря, и сам Драко имел очень смутное, книжное представление). Впрочем, должен же был хоть кто-то компенсировать Гарри отсутствие матери и мало-мальски нормального детства? И если не Драко, то кто?

За едой они болтали о какой-то чепухе. Драко тщательно следил за языком, чтобы не ляпнуть о том, что любой полноправный чистокровный вправе сделать с предателем крови всё, что заблагорассудится (хотя никто не гарантирует, что означенный предатель не будет долго и упорно сопротивляться и не прикончит сам ревнителя традиций). Пытать, убить. Другие чистокровные его прикроют. Всё равно больше половины самых древних семейств входило в оппозицию Светлым силам и лично Гарри Поттеру, и недолюбливают Министерство за его поистине драконовские порядки - чуть кого убил, так сразу в Азкабан. К чему так горячиться, господа?! С кем не бывает…

* * *

День порадовал Гарри: он имел дело только с младшими курсами Хаффлпаффа и Рэйвенкло. И у тех, и у других имелось достаточно благоговения перед Героем и неопытности в делах житейских, чтобы не интересоваться чьими бы то ни было любовниками, а всего лишь с немым обожанием пялиться на Мальчика-Который-Остался-Живым-Много-Раз-И-Стал-В-Конце-Концов-Самым-Крутым. Правда, третьи курсы обоих факультетов сдали свои многофутовые сочинения, навалянные за вечер - надо полагать, левой пяткой. И кто им такое расписание дурацкое составил? Повбывав бы гада…

Ужин с Драко был чудесен, но надо было приниматься за проверку сочинений. Гарри знал по опыту прошлого года: непроверенные сочинения имеют свойство скапливаться стремительно, как снежный ком, и погребать под собой незадачливого лентяя-преподавателя на целые ночи. Ладно, в том же прошлом году ему решительно нечего было делать по ночам, но в этом у него есть Драко… Решительно отбрыкавшись от всех нежных попыток слизеринца устроить обоим Вечер Большого Траха, Гарри сел за письменный стол и вооружился пером.

Госсподи-и, вот это бред… Раздражённый Гарри расставлял нули направо и налево, брызгая чернилами. Пусть у них было мало времени, но разве это освобождает от необходимости думать головой?! Драко, наблюдавший за мимикой Гарри из глубокого кресла, тихонько хихикал.

– Что смешного?
– вопросил гриффиндорец сердито.
– Сочинения Рэйвенкло хуже хаффлпаффских! А те уже хуже некуда… ты вот только послушай: «При встрече со смертофалдом необходимо использовать заклятия нападения и обезоруживания, как то: Stupefai, Me Caedо, Servio…»

К концу фразы Драко валялся на полу, корчась от смеха. Разъярённый Гарри продолжал бушевать:

– Конечно, смертофалду станет дурно при виде разрезавшего самого себя мага, и тварюга откинет тапочки от одного инфаркта! Где они вообще такого набрались?!! Или ещё веселее, с Сервио! Стать рабом смертофалда… И это заклятия нападения и обезоруживания?! Так они самих себя обезоружат, а не нападающего! Или ещё: «Тёмная магия является одних из разделов магии и входит в классификацию видов магии, так же

как и белая магия, которая тоже подразделяется среди видов магий. Обе они - различные виды магий, суть обладающие кардинальными различиями в своей сути». За такое… - Гарри замолчал, не в силах придумать достаточную кару за подобное слабоумие и словоблудие. Круцио, четвертование, ослепление ядовитым кинжалом и тем более простенькая Авада не казались ему дотягивающими до совершенного преступления.

Слизеринец рыдал от смеха, то и дело вытирая глаза рукавом рубашки, и никак не мог остановиться.

– Эй, Драко, ты чего?
– Гарри с беспокойством посмотрел на блондина. Тот продолжать ржать.
– Успокойся… тут и не такого начитаться можно.

Блондин не реагировал на внешние раздражители, представленные голосом Гарри. Гриффиндорец взмахом руки призвал с кухни стакан, налил в него воды и подал Драко.

– Ну всё, всё…

Драко принял воду и судорожными торопливыми глотками выпил весь стакан. Гарри, стоя рядом с ним на коленях, наблюдал, как движется кадык внутри белоснежной изящной шеи. Отставив стакан в сторону, блондин опустил голову.

– Прости… я почему-то не мог остановиться. Как прорвало.

– Бывает, - Гарри чмокнул своего любимого слизеринца в лоб, подобрал стакан и поднялся на ноги.
– Мне нужно проверить их все. Посиди пока тихо, ладно? Конечно, там нечего проверять, но для очистки совести - надо.

Пара дней прошла, как по накатанному - уроки-проверки-занятия-с-Люциусом… Гарри так и не придумал, как сказать Драко о том, что его отец жив. Всякий раз, как он хотел это сделать, все слова начисто вылетали из головы, а те немногие, что оставались (в основном местоимения и междометия), застревали в горле. Вот и сейчас Гарри сидел на обеде, угрюмо ковыряясь в поджаристой зразе10 (хогвартские эльфы начали почему-то осваивать кухню других стран) и посматривая изредка по сторонам - нет ли рядом Добби. Восторженные и влюблённые или ненавидящие взгляды студентов уже не беспокоили гриффиндорца - видал он это их обожание в гробу… кстати, как-то же он контролировал свою новую силу весь прошлый год. Никакая йога не требовалась. Гарри вспомнил, как он прожил тот год: весь в ожидании, лихорадочном, сжигающем, терпеливый поневоле, воспринимающий всё, как мимолётную суету - всё, кроме возможности спасти Драко. Тогда он не направлял наружу силу Вольдеморта, пользуясь лишь малой частичкой собственной - для занятий. Жил, как до предела сжатая пружина, распрямившаяся в день той самой решающей битвы у озера. И с тех пор покатилось-поехало… тогда он имел право вещать студентам о необходимости самоконтроля и внутренней дисциплины - себя-то держал в таком железном кулаке, что им и не снилось. Но теперь острая нужда в сокрытии собственной силы отпала (только бродячие собаки, спящие в канавах, пожалуй, не знали теперь о том, что Гарри Поттер унаследовал силу Вольдеморта и преподавал самому себе весь прошлый год), и железный кулак, проржавев, распался…

Углубившийся в свои метафоричные мысли Гарри доковырял зразу (у ближайшей стены стоял Добби и, скрестив ручки на груди, бдительно следил за тем, как питается «Великий Гарри Поттер»; не иначе как Драко его подучил, зараза) и встал из-за стола. На сегодня шоу окончено. Через двадцать минут будет урок с пятыми курсами Гриффиндора и Слизерина - помоги, Мерлин…

В коридоре было пусто - все ещё сидели на обеде, и это помогло Гарри расслабить плечи. Рано, как оказалось.

– Гарри!
– голос Колина Криви настиг гриффиндорца у поворота, и последний едва не застонал от досады. Ну почему именно сейчас?..

Вернуть взгляду холодность и суровость - брови при этом хмурятся автоматически. Выпрямить спину. Поправить шейный платок, чтобы шрамы не бросались собеседнику в глаза и не удлиняли разговора, сбивая с мысли. Сказать спокойно:

– Да, мистер Криви?

– Да ладно тебе, Гарри!
– Колин весь светился - у него случилось что-то очень хорошее?
– Мы же не на уроке. Раньше ты всегда звал меня по имени.

– Это «раньше» было для меня большее количество времени назад, чем для тебя, - счёл нежным напомнить Гарри.