XIRTAM. Забыть Агренду
Шрифт:
— Что вы конкретно предлагаете? — спросил Наггерт.
— Конкретно, я предлагаю демократизировать республику Сан-Томе и Принсипи. Это группа островов общей площадью тысяча квадратных километров, и населением около двухсот тысяч, расположенная в Гвинейском заливе, в стратегически важном районе с крупными запасами морской нефти. Вооруженные силы менее тысячи человек, они не готовы к серьезным боевым действиям. Наша операция там займет всего один день.
— Но, — возразил Ребюф, — Сан-Томе и Принсипи считаются по африканским меркам не диктаторской, а демократической страной. Мировая общественность нас не поймет.
—
Наггерт задумчиво погладил свой чисто выбритый квадратный подбородок.
— Это очень интересное предложение, мистер Штомек.
— Мистер Наггерт, — осторожно произнес Басвил, — коммерческая выгода тут, конечно, высока, но пресса тоже об этом знает, и структуры ООН и Альянса будут обвинены в грабеже ресурсов независимой страны под прикрытием гуманитарной операции.
— Бросьте, — финансист махнул рукой, — все люди, у которых есть мозги, и так отлично понимают, что мотивы всегда экономические, а демократия вторична, хотя, конечно, демократические реформы там надо будет провести, не так ли, мистер Штомек?
— Безусловно, так, мистер Наггерт. Я хочу добавить, что три четверти граждан у нас в первом мире, поверят в гуманитарные мотивы, поскольку они никогда не анализируют ситуацию, а просто смотрят TV. Опросы общественного мнения показывают, что для среднего гражданина США и ЕС нет противоречия в том, что силовые операции ООН, проводятся не в тех странах, где наиболее грубо нарушены права человека, а в тех, где правительство нелояльно к доминантным мировым державам, и при этом не обладает значимой военной силой. Сан-Томе и Принсипи четко отвечает второму критерию.
— А первому? — спросил Ребюф и добавил, — мне кажется, они довольно-таки лояльны.
— Но они не абсолютно лояльны, — ответил шеф Интерпола-2, - поэтому, я предлагаю не миндальничать, и не ждать, пока нелояльность возрастет, а воевать на опережение.
— Воевать? — скептическим тоном переспросил француз.
— Да, воевать. Война уже идет, если вы заметили. Можно называть это новой Холодной мировой войной, или глобальным террористическим конфликтом, но чем скорее наши правительства поймут, что пора восстанавливать силовые структуры 1970-х, с учетом современных технологий, тем меньше вероятность, что противник, восстановит линию Хрущева, и возьмет реванш за поражение в Холодной войне.
— Противник, это кто в данном случае? — поинтересовался Басвил.
Шеф Интерпола-2 медленно, со значением, кивнул головой.
— Четкий и вовремя поставленный вопрос, коллега! В принципе, ответ сформулировал президент США Джордж Буш младший в 2001-м году, после атаки 9/11. Противник в условиях информационной эры имеет тысячу имен, или, что равнозначно, не имеет ни одного имени. Противник не имеет стабильной
— Это пахнет паранойей, — скептически заметил британский разведчик.
— Правда? — ехидно откликнулся шеф Интерпола-2, - Может, мне привиделось, что ваша страна была атакована межконтинентальными баллистическими ракетами с пассивным радиационным зарядом, и мне привиделась паника в Лондоне, унесшая сотни жизней?
— Это, конечно, аргумент, коллега Штомек, но… Черт! Меня учили, что аналитическая работа начинается с установления вероятного противника.
— Меня тоже, — шеф Интерпола-2 скупо улыбнулся, — и, похоже, коллега, что нам с вами придется переучиваться на ходу. A la guerre comme a la guerre. Иного нам не дано.
Зазвонил спутниковый телефон Наггерта. Финансист взял трубку, выслушал короткое сообщение, ответил: «Отлично! Я обещаю всей вашей команде премиальные. Звоните немедленно, как только приземлитесь. О грузе никому в аэропорту не сообщайте». Он снова положил трубку на стол и пояснил:
— Наш «CASA-Nusantara» на подлете к Мальте. Я надеюсь, локальные спецслужбы не устроят досмотр из-за совпадения марки самолета с той, что фигурирует в скандале.
— На месте мальтийцев, — ответил шеф Интерпол-2, - я бы сейчас досматривал все виды транспорта, а воздушное пространство закрыл бы вовсе.
— Из-за угрозы «Аврора-Фронда»? — спросил Ребюф.
— Нет, из-за реакции некоторых биржевых брокеров на эту угрозу. Я ведь не случайно просматривал динамику форвардных контрактов. Я уверен, что в происходящей войне противник использует инсайдерскую биржевую игру.
— Брокеры, заранее знающие о терактах? — уточнил Наггерт.
— Да. Мы впервые заметили массированную многоступенчатую игру такого рода перед атакой на Британию. После анализа предшествующих событий выяснилось, что такие брокеры играли и перед агрендской атакой на нефтяные платформы у юго-восточного побережья США, просто объемы тогда были маленькие, а в случае с Британией в игре оказалось несколько миллиардов долларов. Аналогично, несколько часов назад в игру, рассчитанную на аварийные проблемы у индонезийских нефтяных компаний, команда информированных брокеров вбросила около двух миллиардов долларов. А сейчас мы можем наблюдать чью-то игру, рассчитанную на внезапные проблемы у мальтийцев.
— Дайте-ка, я посмотрю, — тревожно произнес нью-йоркский финансист.
— Вот, смотрите, — Штомек повернул к нему ноутбук, — тут уже отфильтровано.
Некоторое время Наггерт вникал в цифры и диаграммы на экране, а потом выдохнул:
— Вот, дерьмо! Судя по ультракоротким позициям, тут расчет на ближайшие часы.
— На ближайший час, — педантично поправил шеф Интерпола-2.
— Но, — вмешался Ребюф, — трюк с маленькими порциями радиоактивных материалов, доставляемых легкими ракетами, как это было при обстреле Британии, второй раз не сработает. А реальная мощная бомбардировка тут, в Средиземном море, в нескольких тысячах километрах от возможных точек базирования террористов… Я не верю.