XVII. Грязь, кровь и вино!
Шрифт:
Память де Браса услужливо рисовала образ человека, с которым я встречался здесь в прошлый раз: не дворянин — это точно, скорее буржуа, но при деньгах — полноватый, облаченный в просторный черный камзол, голова с залысинами, взгляд твердый — мэтр Бертон. Меня проводил к нему один из писцов, а всего по дороге я насчитал человек десять за работой, склонившихся над столами с документами, — по нынешним временам — огромный штаб, значит клиентуры у «Торгового дома» хватало с лихвой.
Рана в боку беспокоила меня при каждом шаге. Как же неудачно вышло — убить
Я миновал, наверное, три или четыре комнаты, пока не уперся в тупик. Очередная дверь оказалась заперта. Я навалился плечом — безрезультатно.
Попробовать выбить с разбега? Не факт, что получится. Да и я не похож на полицейский таран, еле двигаюсь, вдобавок, истекаю кровью, глядишь, сам рухну в обморок с минуты на минуту.
Пока я соображал, что делать, за спиной послышались громкие шаги.
Опять драться?
К счастью, это был барон. Он двигался уверенно, видно, слегка оклемался. Хотя вид де Пьемона был ужасен: взлохмаченные волосы, лицо в запекшейся крови, своей и чужой, дикий взгляд и злобный оскал. Не хотел бы я повстречаться с ним в темной подворотне.
— Я проверил вторую половину, там никого.
— Тут запертая дверь, не поддается.
— Дайте-ка я попробую!
Барон разогнался и врезался в дверь. Раздался глухой удар, дверь выдержала, а вот де Пьемон скривился от боли.
— Надежно делают, черти. Сейчас еще разочек!..
— Погодите-ка секунду…
Я заметил легкое колыхание портьеры, двумя шагами приблизился к ней и выдернул наружу мелкого плюгавого человечишку, всем телом трясущегося от страха. На поясе его висела внушительная связка ключей.
— Кто таков? — мой рык был столь грозен, что ноги человечка подкосились, и я едва удержал его в вертикальном положении.
— Я слуга здешний, Клебер. Не убивайте, господин! Господом богом нашим заклинаю!
— Рассказывай, suka, что знаешь! — я непроизвольно вставил слово по-русски, но никто не обратил на это внимания.
— Я ничего не знаю, господин, клянусь! Они ворвались с вечера, всех, кто был в доме, увели в дальние комнаты, я их больше не видел. Потом засели внизу и хватали каждого, кто приходил в дом, никого не отпускали. Меня одного оставили, чтобы еду и вино им носил и прислуживал.
— Это ты запер дверь, когда мы вошли? — Мне внезапно показалось, что этот силуэт я уже видел совсем недавно.
Клебер рухнул на колени.
— Мне приказали, клянусь, господин, я ничего не знал. Их главный сказал, запирать за каждым, кто попадает в дом. Но до этого обходилось без драки, а тут вас аж четверо явилось, вот они и испугались, видно. Я дверь запер, как было сказано, и пробрался через левый проход наверх. А потом раздались выстрелы и крики, я хотел бежать из дома, но он поймал меня, их главный.
— Что потом?
— Он сказал вывести его наружу, а в доме лишь два выхода: тот, через который прошли вы, и задний. Через две комнаты есть вторая дверь, она ведет во двор. Но я очень боялся его, господин, очень! Это страшный человек,
Я видел, что он не врет. Все его тело сотрясала дрожь, ноги подкашивались, пот тек по бледному от волнения лицу. Он был до смерти перепуган.
— Дальше!
— Мы шли по комнатам, а потом я сумел запереть дверь за его спиной и спрятался здесь. Иначе он убил бы меня! Пощадите меня, милейшие господа! Прошу!..
Барон поднял было шпагу, но, подумав, опустил. Затем он переложил шпагу в левую руку, а правую сжал в кулак. Если он ударит плюгавого, тот может и не встать более.
— Постойте-ка, господин барон, убить его вы всегда успеете. Пусть для начала он отопрет запертую дверь. Ведь раз он сумел ее закрыть, сумеет и открыть, не так ли?..
Де Пьемон кивнул, соглашаясь. Клебер зачастил, опасаясь, как бы тот не передумал:
— Конечно, благородный господин, у меня все ключи с собой!
Трясущимися от волнения руками, он снял связку с пояса и долго искал нужный ключ.
— Скорее, червяк! — торопил его барон, но Клебер и сам спешил, даже уронил от волнения связку на пол, тут же подхватил ее, и торжествующе продемонстрировал фигурный ключ.
Дверь с легким скрипом открылась, я отодвинул плюгавого в сторону и шагнул в комнату. Де Пьемон зашел следом.
— Дьявол, что это?!?
Комната была завалена мертвыми телами. Здесь находилось человек двадцать, не меньше. Окна были широко распахнуты, свет проникал внутрь, позволяя в мельчайших подробностях разглядеть подробности.
Взгляд выискивал отдельные детали, не в силах охватить картину целиком: рыжий паренек, лет семнадцати, веснушчатый, одетый в поношенную куртку писаря, видно, ученик, свернувшийся у стены калачом, с навсегда распахнутыми от удивления карими глазами; несколько мужчин постарше, судя по одежде, тоже писари, с чернилами, въевшимися в пальцы рук, их небрежно побросали, как придется, друг на друга; еще люди, мужчины и женщины, скорее всего, посетители, в неудачный час забредшие в «Торговый дом»; шестеро слуг в простых одеждах и одна горничная; чуть в стороне — хозяева дома: сам мэтр Бертон, его я узнал по воспоминаниям де Браса, рядом с ним статная женщина, лет сорока, очевидно, жена, двое сыновей — темноволосые юноши лет двадцати, похожие лицом на отца, и дочка — светловолосая кудрявая девушка, совсем еще юная.
Я проверил несколько тел, у каждого связаны руки за спиной и всех убили одним способом — перерезали горло, а после просто бросали, где придется, без разбора, разве что хозяина и его семью сложили отдельно, видно убили позже остальных. Пытали? Допрашивали?
Барон столбом застыл в дверях, не в силах сделать ни шагу. Он, человек, привычный к смертям, и сам убивавший не раз, побледнел и закашлялся.
В дальнем углу комнаты была приоткрыта дверца. Я быстро прошел к ней, вниз вела узкая железная лестница. Командир нападавших ушел, и преследовать его смысла не было. Через второй выход он вышел во внутренний двор и уже скрылся в переулках Парижа. Тысяча чертей, не повезло!