XVII. Грязь, кровь и вино!
Шрифт:
С французскими заговорщиками против Ришелье гугеноты не были связаны. И даже в чем-то пытались помешать им исходя из своих интересов.
В деле были замешаны еще документы, якобы, очень сильный компромат на кардинала Ришелье, но этот компромат находился в руках заговорщиков во главе с матушкой короля. Гугеноты каким-то образом об этом прознали, и попытались компромат перехватить. Правда у них ничего не получилось — пара оппозиционеров перебила целый отряд, а Базен де Барруа успел сбежать с подельником.
А теперь самое
Одним из этих заговорщиков оказался...
Да, все правильно, шевалье де Брас.
— Все-таки де Брас, — я удивленно пожал плечами.
— Вы знаете этого человека? — заинтересовался отец Жозеф со странным интересом.
Пришлось рассказать о наших неожиданных встречах и совместной отсидке в разных камерах в Бастилии.
— Предчувствую, — я пожал плевами, — что воля Господа еще не раз нас столкнет. Мне попытаться его убить или взять в плен?
Честно говоря, я чувствовал некую симпатию к этому кавалеру и решил на всякий случай уточнить намерения в его отношении со стороны отца Жозефа.
— Нет, ни в коем случае! — бурно отреагировал священник.
Так быстро и бурно, что я сразу понял: де Брас его человек в среде заговорщиков.
— И вообще, как можно быстрее забудьте о нем! — категорично потребовал доминиканец.
— Святой отец, — я спокойно поклонился. — Считайте, что я уже забыл.
— Вы удивительный человек, сын мой... — уже спокойно заявил священник. — У вас удивительный дар находится в нужном месте в нужное время. Мы постараемся вознаградить вас должным образом. Но на этом, ваша роль пока закончена. Дальше мы сами, а вам предстоит путь Божий! Он труден и тернист, но мы поможем вам. Возможно, у вас есть какая-то личная просьба?
— Просьба? — я сначала не хотел ничего просить, но потом все-таки решил воспользоваться предложением. — Святой отец... мне лично ничего не надо. Но...
— Говорите.
— Маркиза де Фаржи... моя просьба, не трогайте ее. Я уверен, она исходит только из своей личной симпатии к ее величеству королеве. Подобно наседке, которая защищает своего цыпленка от любой, даже мнимой опасности.
— Вы уверены? — монах кольнул меня взглядом. — А если вы ошибаетесь? Вы понимаете последствия?
Я немного помедлил и тихо сказал.
— Я попробую исключить ошибку. Дайте мне один день, я выясню все точно и, если буду уверен, повторю просьбу. Если нет, считайте, что вы ее не слышали.
Священник молча кивнул.
Я тоже поклонился и покинул клятую тюрягу вместе с Саншо. И отправились мы с ним прямым ходом в поместье Мадлены.
— Скажите еще раз, что-нибудь по-китайски! — баск болезненно кривился, покачиваясь в седле и прикладывая руку к повязкам на морде, но не унывал.
— Иди нахрен, мать твою за ногу! — выдал я на русском.
— Ох, как красиво! — восхитился Саншо. — А эти слова что значат?
Я невольно улыбнулся:
— Это значит, подите прочь, я возмущен!
— Ох,
— Сам не знаю. Он сам появился в моей голове, после того, как у меня начались приступы.
— Ох, монсьор... — Саншо покачал перевязанной головой. — Вы стали другим человеком, после этого. Я сразу подметил. Совсем другим.
— Хуже или лучше? — я покосился на слугу.
— Лучше! — радостно заявился баск. — Гораздо лучше! Вы стали умней и рассудительней! А еще, я заметил, что вы перестали убивать из удовольствия.
— В таком случае, все хорошо, не так ли?
— Конечно, ваша милость. К слову, я узнал, что в ваше аббатство входит женский монастырь.
— Да ну нахрен?!!
— Переведите!
— Я удивлен...
Так весело и доехали к имению маркизы дю Фаржи.
Подробности встречи можно упустить, разговор с ней состоялся уже позже, когда мы отмокали в ванной после любовных утех.
— Я боюсь...
— Ты боишься? — удивилась Мадлен. — Мне казалось, что ты ничего не боишься. — Она игриво плеснула на меня водичкой. — Не кокетничай. Я заметила, что мужчины любят кокетничать гораздо больше чем женщины.
— Я боюсь не за себя.
— А за кого? — маркиза прильнула ко мне. — Неужели, за меня? Это так трогательно.
— Я не люблю, когда умные женщины пытаются строить из себя недалеких дурочек, — я резко оборвал ее.
В облике Мадлены на мгновение проявилась змея. Мне даже показалось, что в ротике мелькнул раздвоенный язычок. Но она сразу успокоилась и миролюбивым тоном заявила.
— Хорошо, милый, я не буду. Говори.
— Ты чужая в среде тех дуралеев, что плетут заговоры против короля и кардинала. Нет?
— Ты прав, — несколько смущенно ответила Мадлена. — Я их по большей части презираю.
— Тогда зачем ты с ними?
Маркиза резко встала в корыте, расплескав воду и выпалила:
— Этот мерзкий кардинал! Он... он плетет заговоры против Анны! И я буду делать все, чтобы он ей не навредил.
— Вот и продолжай защищать, — спокойно сказал я. — Но с заговорщиками порви. Так и будешь стоять?
— Ты думаешь они проиграют? — Мадлена резко села, сложила руки на коленях и надула губки, словно обиженная девочка.
— Возможно. Есть предчувствие, но я толком ничего не знаю. Не пытайся расспрашивать, говорю, ничего не знаю. И я просто не хочу тебя потерять. К слову... ты уже знаешь, что скоро я стану аббатом?..
Мадлена заливисто расхохоталась:
— И что с того? Если ты думаешь, что я перестану иметь тебя, то сильно ошибаешься. Прикажешь оборудовать спальню по моему вкусу в своем аббатстве. Кстати, ты Анне очень понравился. Она уже два дня расспрашивает меня о тебе. Ах! Какой мужественный кавалер, ах какие у него сильные руки, ах, я не против еще раз увидеть его! Милый, я скоро начну ревновать!