XVII. Грязь, кровь и вино!
Шрифт:
— Этот шевалье — тот самый верный человек, доставивший бумаги в Париж. Но он попал в скверную историю перед нашей встречей и оказался схвачен. У меня не было выбора, пришлось действовать решительно. А после мы должны были забрать бумаги, но попали в засаду. Нас было четверо, но Бертье и Виаль погибли почти сразу, а врагов было не более десяти.
— И все же, двое против десяти — это подвиг! Кстати, что вы думаете делать с этим вашим шевалье?
— С де Брасом? — удивился барон. — А что я должен с ним делать?
— Подумайте сами, — королева-мать говорила спокойным и размеренным
— Предлагаете запереть его на время? У меня в замке есть отличная тюрьма.
— Из любой тюрьмы можно бежать, а шевалье уже доказал свою изрядную ловкость.
— Что же с ним делать? — де Пьемон решительно не понимал намеков королевы или же делал вид, что не понимает.
— Хороший удар кинжалом способен решить подобную проблему, Фельтон недавно это доказал*, — внезапно высказался де Нуаро. Я хорошо видел его профиль на фоне приоткрытого окна. Губы Нуаро были сжаты, глаза хмуро смотрели на мир. — Я лично берусь выполнить это поручение.
*Речь идет о Джоне Фельтоне, заколовшем герцога Бекингема 23 августа 1628 года.
Вот ведь мерзавец, этот, и правда, убьет и никаких угрызений совести испытывать не будет. Кажется, пора покидать этот гостеприимный замок, пока меня не прирезали в собственной постели.
Мария Медичи одобрительно кивнула на слова Нуаро, но барон поморщился.
— Убить де Браса? Он же на нашей стороне. К чему это?
— Я вам уже объяснила резоны. Конечно, вы тут хозяин, но если вы хотя бы немного цените мои советы и пожелания, то поступите соответственно.
Я хорошо понимал де Пьемона. С одной стороны, жизнь какого-то никому не известного и ненужного шевалье, с другой — расположение самой королевы-матери, которая, пусть и находилась в опале, но с помощью бумаг вскоре должна была вернуть свое влияние, и даже упрочить его. И отказывать ей было бы глупо и недальновидно.
— Ваше слово для меня закон, Ваше величество, — мрачно сказал барон, и я понял, что судьба моя решена.
Шеврез дернула меня за рукав и знаками показала, что я слышал достаточно. Тем же маршрутом мы вернулись в комнату. Перпонше где-то шлялся, в комнате было пусто.
— Зачем вы спасаете меня, Мари? И откуда вы знали, что она предложит убить меня?
— Вы мне понравились, шевалье. Такой ответ вас устроит? И еще, мне кажется, в вас есть какая-то тайна, и я планирую ее разгадать. А касательно планов Ее величества, тут все просто: она всегда избавляется от лишних свидетелей. Правда, я ставила на яд, но кинжал — это нынче модно. Бегите, Франсуа! Я дам вам адрес в Париже, там живет верный мне человек, вы можете спрятаться у него на время. Деньги у вас есть, отдохнете, подлечите раны, а потом я свяжусь с вами, поглядим, чем кончится эта история с бумагами…
Я в сомнении смотрел на нее, решая, как поступить. Вернуться в Париж, где меня ищет каждая собака? Лучше уехать подальше, в Испанию или Австрию!
— Я прошу вас, шевалье, сделайте, как я говорю. Поверьте, я желаю вам исключительно добра! — Мари почувствовала мои сомнения и легко провела рукой по моей щеке.
Что же, пусть будет так.
— Хорошо, я поеду в Париж. Но если меня схватят и казнят на Гревской площади, это будет на вашей совести.
— Надеюсь, этого не произойдет, мой милый друг. Сейчас я напишу вам адрес…
Она подошла к столику, на котором находились письменные принадлежности, быстро начертала на обрывке бумаги несколько слов и отдала листок мне в руки.
— Улица По-де-Фер, угловой дом. Там с недавнего времени снимает комнаты один юноша, лишь недавно приехавший в Париж. Прежде мы были весьма дружны с его матерью. В память об этой дружбе он приютит вас.
— Хорошо, я обращусь к нему, но почему бы мне самому не найти себе жилье? Поверьте, я с этим справлюсь. Зачем мне обременять своим присутствием этого юношу?
— Так мне будет проще отыскать вас. Это всего на пару недель, не дольше. Скажите ему, что Мари Мишон передает ему привет. Он знает меня под этим именем.
— Пусть будет, как вы решили. Как зовут вашего юношу?
Герцогиня де Шеврез улыбнулась.
— Шарль Ожье де Бац де Кастельмор, но он предпочитает носить фамилию матери, так что зовите его д'Артаньян.
Эпилог
В дорожной пыли весело чирикая купались воробьи, но едва заслышав топот копыт птичья братия вспорхнула и расселась на придорожных деревьях.
Топот становился все ближе, а потом практически разом к перекрестку проселочных дорог выехали два дворянина в сопровождении слуг.
Не доезжая нескольких метров друг до друга, они тоже одновременно остановились. Последовал недолгая пауза, после которой кавалеры спешились и подошли друг к другу. По выражениям на их лицах было видно, что они уже встречались, впрочем, особого доверия друг к другу не просматривалось.
— Ваша милость... — блондин снял шляпу и скупо поприветствовал второго. — Если провидению угодно нас время от времени сводить, считаю должным представиться. Шевалье Антуан де Бриенн! А этот увалень на лошади, мой слуга Саншо Мендоса...
— Мы виделись, ваша милость? — несколько фальшиво удивился брюнет, но тоже исполнил поклон. — Хотя, неважно. Я шевалье де Брас, а это мой слуга Перпонше.
— Виделись и не раз, — шевалье де Бриенн едва заметно улыбнулся. — Мы въехали в Париж в один день, потом я стал случайным свидетелем вашей дуэли у монастыря Кармелиток, затем мы сидели в одно время, но в разных камерах в Бастилии, дальше я мимолетно и опять случайно видел, как вы спешно покидали дворец Правосудия...
— Можете не продолжать, шевалье, я вспомнил... — сухо прервал его шевалье де Брас. — Насколько я понял, наша нынешняя встреча явно неслучайна в отличие от прошлых? — Его рука легла на эфес шпаги, а лицо закаменело. — Я к вашим услугам...