XX-XY
Шрифт:
Как только Костя перешагнул порог, «дом» выдвинул все ящики и открыл все потайные дверцы. Полный комплект всего необходимого. Даже интеллектуальный парикмахер имелся.
Костя: Ну что ж, неплохо. У нас на корабле и то хуже. Надо будет высказать как-нибудь при случае командирам, что гальюн в тюрьме и то лучше, чем в доблестных космических войсках, да ещё дальнего космоса. Да, стыдно товарищи командиры. Стыдно.
Хозяин инспекционно-медленно прошёлся по санузлу, заглядывая в открытые ящики и шкафы, запоминая что где находится. Тут же использовал унитаз по назначению. Заценил бесшумный слив. Потрогал на ощупь
– Дом. Дальше.
Дверь в санузел закрылась и рядом с ней справа в стену утопился куб размером где-то полтора на полтора метра. Костя даже ни удивился такому не логичному трансформеру. Ведь он только что был за этой стеной и там в этом месте стоял душ, а теперь в проёме куба – кухня, вернее кухонный агрегат с привычной панелью меню выбора и приёмно-выдающей плитой. Он, недолго думая потыкал в сенсорную панель, плита раскрылась и на микролифте поднялась пластиковая бутылочка сока.
– Дом. Дальше, – скомандовал Решетников открывая сок и присасываясь к содержимому.
Кухонный куб не закрылся, ожидая посуду обратно, а в торце комнаты отрылась новая дверь и молодой человек, увидев, что за ней находится аж поперхнулся, резко отстраняясь от питья в наклоне и вытаращив глаза.
Костя: Грёбанный пульсар! Здесь даже это имеется?
За дверью в энергококоне стояла бринос с закрытыми глазами. Он поставил недопитую бутылочку на микролифт пищевого куба, зачем-то крутя в руках оставленную крышку, всецело занятый разглядыванием голой бриносихи. Затем, видимо опомнившись, швырнул крышку в зев куба и направился к биороботу.
Привычным движением попытался активировать, но та осталась к нему безучастной.
– Дом. Не понял. Почему бринос не активируется?
– Константин. Вы не давали мне команды на активацию?
– Дом. А она что, не автономна? – спросил Костя, явно почувствовав подвох.
– Константин. Это модель третьего уровня, и она не обладает ни приёмно-аналитическим центром, ни голосовым синтезатором.
– Тьфу, – в сердцах сплюнул размечтавшийся самец, – примитивный мастурбатор. А я-то уж размечтался. Дом, дальше.
На противоположной стене сверху расползлись в сторону створки и показался стандартный 3-d экран дисплейного монитора.
– Дом. Инет есть?
– Да, Константин.
– Дом. Управление через тебя?
– Нет, Константин. Управление стандартное, автономное. Пароль на включение 118. Поменять пароль?
– Дом. Почему 118?
– Константин. Это идентификационный номер данного модуля.
– Понятно, – пробурчал чем-то недовольный приговорённый к принудительным работам, – дом, а сесть тут можно где-нибудь или только на пол.
– Можно, – ответил искусственный интеллект и над тем местом, где выдвигалась кровать замигали световые квадратики привлекая к себе внимание.
Как оказалось, они там были с самого начала, только Костя не обратил на них внимание. Пиктограммы оказались вполне понятные. Тут же выяснилось, всё что открывалось-закрывалось искусственным интеллектом можно было проделать и без общения с машиной.
Костя выбрал кресло по центру комнаты. Оно сформировалось из пола, выдавив напольное покрытие вверх. Вполне удобное с подлокотниками и эргономичной спинкой и как оказалось ещё и мягкое в придачу. Арестант
Костя: Вот бездна крашеная, а я и забылся уже на радостях.
– Дом. Как выйти наружу? Я не нашёл пиктограммы входной двери, – обратился он к машине, орудуя на стенной панели, убирая кресло и монитор.
– Константин. Вам необходимо переодеться в рабочую форму одежды. Выход в армейской форме не допустим. Технический комбинезон необходимо загрузить в отдел для использованного белья. Вы получите его обратно по окончании срока общественных работ.
Решетников ни стал пререкаться с машиной, смекнув, что эта искусственная «морда» не сколько помощник, сколько надзиратель и доносчик. Каждое его действие в этом модуле наверняка записывается и посылается, куда следует для дальнейшего разбирательства. Он вдруг отчётливо понял, что, прибывая в модуле, находится под постоянным видеонаблюдением. От осознания этого стало мерзко.
Костя тут же открыл гардероб, взял полный комплект белья и отправился в санузел, где не только переоделся, но и предварительно принял душ с сушилкой. После чего одел берцы. Посмотрелся в зеркало, находившееся за скрытой панелью слева от туалетной двери, и холодно вызвал модуль:
– Дом. Я готов к выходу.
Модуль не отвечал секунд пять, не меньше, после чего появилась дверь прямо по центру там, где был монитор и только после этого машина ответила:
– Константин. Ваш выход санкционирован.
Костя: Вот мрак. У кого это он запрашивал санкцию? Ах, да. Я же заключённый и получается серьёзно ограничен в свободе передвижения. Ладно. Помирать так с музыкой, как дед любит говорить.
И с этой мыслью решительно шагнул к двери…
4. Самый главный козырь в карточной игре – канделябр
Москва. Нескучный сад. Дача начальницы службы порядка столицы генеральшы Романовой.
Маша была не удивлена вызовом к столь большой шишке на ровном месте. Она по ходу службы с завидной регулярностью имела «счастье» лицезреть эту в высшей степени неординарную женщину, державшую, по её генеральскому мнению, в кулаке всю открытую и скрытую от глаз московскую жизнь. Но, как ни странно, виделись они больше не в служебной, а приватной обстановке.
Генеральша Романова, она же Елизавет Елизаветовна, она же баба Лиза, она же Мать командирша всех ЖП столицы, на службе очень не любила уставную казармщину, всякий раз подчёркивая, что вся «ЕЁ» служба порядка – это одна большая семья, а она для них мамка с титькой. Кого покормит, кого приложит поплакаться.
Зато домашние бриносы у Романовой ходили исключительно строевым шагом, бурча под нос бравурные марши. Притом были одеты двадцать четыре часа в парадно выходную форму, регулярно меняя её разновидность. Да. Парадно выходных форм в службе было восемь штук, а что вы хотели? Одна для торжественных построений, другая для торжественных заседаний, третья для торжественных фуршетов и ещё для кучи торжественных и очень необходимых мероприятий. Последняя «парадка», предназначалась для выхода на патрулирование, так сказать повседневная.