«Я больше не буду» или Пистолет капитана Сундуккера
Шрифт:
– Это не для лечения! Просто способ, чтобы тетки в трамвае с места не сгоняли!
– Какой ты находчивый! – Не поймешь, с подковыркой она это или с уважением. Наверно, с тем и с другим.
– Ага, я такой! – дерзко согласился Генчик. И вдруг опять засмущался. Завздыхал, глядя в сторону.
– А почему не заходишь? – совсем по-свойски спросила девочка. – Обещал ведь…
– Да все как-то… времени нету.
– Значит, уже не хочешь летать с берега?
– Но там же колючки!
– Да нет никаких колючек!
– Вот это да!
– Конечно «да»! Я там уже сто раз прыгала… Хочешь?
– Я… хочу!
Девочка взяла Генчика за руку. И он сразу перестал стесняться. И они побежали сперва по Кузнечной, потом через дамбу и вниз по Кошачьему переулку. Желто-малиновое платьице девочки трепетало, как маленький костер.
Скорей, скорей… И – ура! Радость полета, счастливое замирание в груди!..
Девочку звали по-мальчишечьи – Саша. И этим она еще больше понравилась Генчику.
Они раз пять прыгнули с откоса. Потом покачались у нее во дворе на больших качелях. Затем Саша показала коллекцию пластмассовых африканских зверей (такое у нее было увлечение), а Генчик рассказал про город и пружинчиков. Чуть не начал говорить и про капитана Сундуккера, но спохватился: может быть, это нельзя. Ведь капитан – не его тайна, а Зои Ипполитовны.
После этого они еще несколько раз прыгнули с откоса – несмотря на то, что глина была влажная после дождика и прилипала к ногам и одежде.
– Ох и перемазались мы, – сокрушалась Саша, очищая Генчика сзади.
– Ничего, глина сама осыплется, когда высохнет… Плохо только, что в глине какие-то твердые крошки, раньше их не было.
– Это не крошки! Посмотри, это шарики такие, оплавленные! Я же говорю, здесь посадка летающей тарелки была, от нее они и остались! Такие же шарики находят, где Тунгусский метеорит грохнулся, я читала…
Генчик взял в ладонь смесь влажной глины и песка. И правда, в ней попадались гладкие, будто из черного стекла, шарики. Величиной с крупную дробину!
– Ух ты! Мне такие и нужны!
Генчик набрал столько «боеприпасов», что шорты поехали вниз от тяжести в карманах. Генчик подхватил их, поправил под резинкой газету и вспомнил:
– Пора домой. У моей сестры душевная травма, надо лечить…
– Несчастная любовь? – с пониманием спросила Саша.
– Вот именно.
– Тогда иди… Придешь еще?
– Обязательно!
Елена уже не ревела, сердито возилась на кухне с посудой.
– Припудри нос. Он у тебя как стручковый перец.
– Сам ты… стручок недозрелый. Убирайся.
– Пожалуйста… Между прочим, я был у Пети.
– Катись со своим Петей… Оба трепачи бессовестные…
– Ты все-таки совершенно
– Иди отсюда, пока не получил теркой по загривку!
– Лучше сядь на нее и успокойся.
– Ты такой же болтун, как твой друг Петенька.
– Да не болтун он! Бестолковая… Думаешь, почему он тебе эти истории рассказывал? Понравиться хотел? Больно ему это надо! Тут совсем другое… Это знаешь как называется?
– Бессовестное вранье, вот как!
– Никакое не бессовестное! Наоборот!.. У него это плод творческой фантазии, вот! Потому что он писатель!
– Че-во? – Елена уронила в кастрюлю с водой дюжину ложек.
– Да! Его, может потом будут в институтах изучать! Как Пушкина и Лермонтова! И Горького! А ты будешь локти грызть… что проглядела такого жениха… – Он увернулся (вот они, настоящие-то летающие тарелки!) и прыгнул за дверь. Захлопнул, потом опять приоткрыл.
Елена заметала в совок осколки.
Генчик сунул в дверную щель газету.
– Почитай, а потом уж бей посуду… – И ушел заниматься пистолетом.
Шарики были – ну как по заказу.
Генчик пальнул из окна по спичечному коробку, что валялся на тропинке у калитки. Коробок взвился в воздух!
Ну и ну! Генчик и раньше стрелял метко, но сейчас получился просто чемпионский выстрел. Ведь до цели метров двадцать, и к тому же Генчик вскинул пистолет почти не целясь.
– Ай да я, – сказал себе Генчик. И погладил пистолет: – Ай да ты!..
Прекрасная Елена возилась за перегородкой. Натренированным ухом Генчик определил, что она перед зеркалом пудрит нос. И надевает свои самые лучшие сережки.
Потом она ушла из дома, бросив на ходу:
– Я к Анжеле…
– Иди, иди к Анжеле…
Генчик знал, что Елена идет к Пете. Мириться. И она понимала, что он это знает.
Юный Вильгельм Телль
Да, пистолет оказался изумительный! Бил без промаха. видно, очень старался Фомушка Сундуков, когда мастерил это оружейное чудо.
Полторы сотни лет назад!
А что, если здесь волшебство? Может, Фомушка знал какое-то заклинание, специально для меткости? И старательно бормотал его, когда выстругивал изогнутую деревяшку и приматывал к ней проволокой железный ствол! В старину ведь было много всяких заклинаний, и, говорят, некоторые помогали…
Или дело не в самом пистолете, а в «пулях»? В тех шариках, что нашел Генчик в сыпучей овражной глине? Там, где садилась летающая тарелка… Может быть, в этих тяжелых и блестящих, как черное стекло, бусинках таится звездная сила?