Я – борец! 2 Назад в СССР

Гудвин Макс

И тут моё сознание ошпарило словно кипятком: тот, кто открыл дверь, крался. Но зачем?!

Тень рванула ко мне от входа, а я развернулся на спине, поворачиваясь ногами к нему. Во мраке комнаты я безошибочно узнал силуэт в гипсовой шине на шее. Вскакивать времени не было, и я просто отбросил одеяло от себя, позволяя афганцу завалиться на меня, обхватывая его корпус ногами. Что для обычного человека — верная гибель, для меня, как носителя знаний о партерной борьбе из бразильского джиу-джитсу (BJJ), — очень удачная позиция.

Моё

ухо что-то царапнуло — что-то, что я в темноте не разглядел: длинное, тонкое, чёрное. На лице Петра я увидел лишь злость, подчёркнутую сжатым оскалом зубов. Тварь пришла убивать, как уже ходила и не раз. Его руки не тряслись, возможно, всему виной запах спирта, пахнувший мне в лицо. Его руки и шея остались у меня в захвате между ног — позиция защиты, гард по-английски, — а мои руки «искали» его шею и руку, ту, что отчаянно пыталась нанести второй укол тем, что я не успел опознать. Окрашенная и заточенная спица от мотоцикла? Тонкий прут арматуры? Стальная проволока?

Холодный металл снова коснулся моего уха, а вторая рука Петра вдруг пошла помогать первой, словно норовя хлопнуть по навершию странного оружия. Но ждать удара я не стал: а, подкрутившись под соперника снизу, перекинул свою ногу ему через голову, получив атаку на вооружённую руку.

В предрассветной темноте я наконец-то опознал предмет: это был шомпол от АК. Я о таком только слышал в своей прошлой жизни, как «духи», забравшиеся в казарму, приставляли шомполы к ушным раковинам бойцов и резким ударом по «головке» загоняли металл через ухо в мозг, вызывая быструю и, главное, тихую смерть.

«Лови армбар, сука! Рычаг локтя!» — по-нашему!

Я резко дёрнул руку с ненавистью, наверное, сравнимой с Сидоровской, и локоть Петра хрустнул, выгнувшись в обратном направлении. Кувыркнувшись с кровати спиной, я встал на ноги, видя перед собой рычащего бывшего солдата. Он не орал, настолько была высока его воля, и моя правая нога прилепила его голову к общажной стенке.

Нокаут, наверное. И я сделал несколько шагов в сторону, чтобы включить свет. Он лежал на моей кровати с шомполом в выломанной руке и с огромной вмятиной в районе виска. Глаза его были открыты и смотрели в сторону стола, а изо рта текла пена. Мало того, его песочные штаны окрасила тёмным вытекаемая жидкость.

— Блядь, — выдохнул я, подходя ближе, взяв руку Пётра и проверяя пульс. И снова выдохнул это, получив результат своей проверки: — Блядь. Херли ты забыл в общаге, урод, дебил, тварь?! Блядь!

Я сел на стол, смотря на труп. Так, у него оружие, у меня пораненное ухо, я вывернул ему руку — это самооборона. А вот финальный удар… это явно тянет на её превышение. Что же делать?

— Блядь.

Звонить Игорю? Поздно, дозвонюсь до дежурки? Они, конечно же, приедут, поднимут всю общагу на уши, а там даже если дело замнут и квалифицируют как самооборону — снова обложки в газетах, снова официоз, чего тот же Игорь попросил меня не делать.

— Как ты попал в общагу,

дебил! — прорычал я на труп.

И тут в комнату вошёл Армен — ну как вошёл, вбежал:

— Саш, с тобой всё?.. — спросил он и не успел договорить, как я втащил его в комнату.

— Это… — начал было он.

— Ты его впустил? — спросил я.

— Они с Вовой зашли, сказали, ненадолго, — пролепетал Армен, смотря на тело. — Он что, умер?

— Похоже на то, — проговорил я.

И тогда Армен подошёл к телу и пощупал его у шеи, и, обернувшись, чуть ли не вскрикнул:

— Пульс! Слабый, он жив! А что это у него? — проговорил Армен, заметив шомпол.

— Так, смотри: я вниз через твоё окно. Ты будь тут и никого не впускай в дверь! Даже если это Гена или Аня — прямо не пускай! Вон, возьми нож…

— Э, Саш, не возьму нож! — запротестовал Армен.

— Воткнёшь его в косяк, если дверь будут открывать насильно, чтоб как засов сработало. Понял?

— Понял! А как ты его? Он же, этого?! — что-то нечленораздельное пытался у меня спросить Армен.

— Потом. Жди меня, я скоро. — бросил ему я.

Я хотел было сразу рвануть вниз, но всё-таки решил убедиться и прикоснулся к шее Петра. Пульс и правда прощупывался. Саша, Саша, пальцы и правда теряют чувствительность от борьбы и гитары. Впрыгнув в спортивный костюм и добежав до комнаты Армена, я зашёл внутрь и, скинув верёвочную лестницу, спустился вниз. А оттуда бегом долетел до автомата и, закинув две копейки, набрал номер конторы Игоря. Ну а теперь, похоже, и моей тоже.

— Слушаю? — донёсся недовольный голос из трубки.

— Это Миша, «Моцарт». Капитан Игорь Смирнов просил сообщать, если что. Можно с ним соединить?

— Соединяю, — проговорили на том конце, и снова начались гудки.

— Слушаю? — ответил мне сонный голос Игоря.

— Игорь, это Миша. На меня напали, у меня в общежитии афганец. Ему нужна медицинская помощь. — быстро начал объяснять я.

— Понял, комната 313? — спросили у меня.

— Да.

— Сейчас приедет скорая с нашими ребятами. Обеспечь проход в общагу, — проговорил Игорь и, немного подумав, добавил: — И я подтянусь. Жди.

Я повесил трубку и, благо, было недалеко бежать. А уже через пару минут я поднимался по лестнице к Армену, а уже оттуда спускался к вахте. На своём посту Марии Ивановны не оказалось, а вот вход был закрыт изнутри на навесной замок. Постучав в её комнату, я принялся стучаться в дверь, однако крепкий сон женщины мои старания не разбудил. И тут я услышал, что ко входу подъехала скорая. Я снова побежал к двери. Мысль пришла внезапно — как пел Цой (а в этом времени еще будет петь): «Если заперты двери — вышиби двери плечом». С этой мыслью я схватил с пожарного щита багор и одним движением сорвал замок вниз.