Я буду первым
Шрифт:
– Само собой, я приду.
Мне нравятся такие зрелища. Меня не пугает ни жестокость, ни вид крови. Я какая--то неправильная девушка.
Тахаев присылает цветы и приглашение в театр, отказываюсь от приглашения. Глупо давать ложную надежду.
Отчиму охрана доложила, куда я собралась.
Он нахмурился, но разрешил. Видимо, решив, что Платон больше не опасен.
Загородный клуб, вход по специальным билетам. Зрители разные. Для богатых оборудованы отдельные места, чтобы они не сталкивались с разным сбродом. Мое место -
Ведущий объявляет бойцов, объясняет правила. Дается сигнал к началу боя. Мое внимание сосредоточено на ринге. Соперник Павла не уступает ему ни в росте, ни в весе. В профессионализме - тоже. Это я понимаю, как только они сходятся и обмениваются первыми ударами.
Я так увлечена происходящим на ринге, что не сразу понимаю - что- то не так. Оглядываюсь и вижу - ни одного из охранников нет. Куда они провалились? Они не могли оставить меня одну. Шума никакого не было, мне ничего не сказали, значит, ушли сами. Добровольно.
Видимо, я опять просчиталась. Надо отсюда выбираться. Неизвестно, что задумал Платон на самом деле.
С сожалением смотрю на ринг. Я ведь хотела поздравить парня с победой. Уверена, он победит.
Но... У меня появились дела поважнее.
Толкаю дверь, ведущую в смежное с балконом помещение. Оно без окон , в нем две двери. Одна ведет в него, вторая на балкон.
Я не успела. У второй двери расположился Хромов. Один.
– Где моя охрана?
– задаю вопрос.
Он не отвечает. Только смотрит в вырез моей майки. Ничего не приличного. Но у него такой взгляд, что если он продолжит так смотреть, я покраснею.
Не отвечает.
Меня это раздражает.
– Ты, что, не слышишь? Где моя охрана? И чего тебе опять надо?
Что ему надо и так понятно. По тяжелому дыханию и расширившимся зрачкам. То же, что и мне самой. Платон поворачивает ключ в замке ближайшей к нему двери. Я, конечно, могу выбежать во вторую и спрыгнуть с балкона. Но не хочу.
Я хочу его. Мужчину, что грубо меня разворачивает спиной к себе и проводит ладонями по ребрам. Потом шлепает по попе. Это меня, как ни странно, возбуждает. И я упираюсь руками в стену. Он расстегивает мои джинсы и сдергивает их вниз до колен, вместе с бельем. Его ладони опускаются на мои запястья, он вынуждает меня опустить руки ниже и нагнуться. Еще один шлепок обжигает мою обнаженную ягодицу и заставляет все внутри сладко сжаться. В его движениях нет нежности. Но мне она и не нужна сейчас. Мне нужен он. Во мне.
Я не вижу, что делает Платон. Только слышу и чувствую. Вжиканье молнии, шорох одежды. И вот уже горячий член тычется мне в половые губы. Можно было бы воспротивиться. Но не в этот раз.
Поэтому прогибаюсь в пояснице, раскрываюсь для него. Он заполняет меня одним резким толчком.
С губ срывается:
– А-а-а...
Сладкая дрожь сотрясает мое тело.
– Нравится?
–
Я ни за что ему не признаюсь.
– Не-е-ет!
– всхлипываю я.
Он впивается в мои бедра пальцами до боли, но каждый толчок, как фейерверк, дарит до того острые ощущения, что я могу лишь всхлипывать и сильнее впиваться пальцами в стену. Влажные, чавкающие звуки заполняют все небольшое помещение.
До того момента, как жар надвигающегося оргазма не пожирает мое тело и разум. Когда не остается ничего, кроме чистейшего наслаждения. И его семени, увлажнившего мое нутро.
Он кончил в меня.
– Сучка!
– его финальное слово царапает слух, но не прорывается в сознание.
Он больше не двигается, но и отпускать меня не спешит, вдавив своим телом в стену.
Затем отстраняется, поправляя одежду. Я тоже натягиваю трусики и джинсы.
– Здесь есть камера. Готова стать звездой интернета?
Я разворачиваюсь и только теперь замечаю систему видеонаблюдения. Чувствую, как кровь отливает от лица.
– Что-то ты побледнела? Пора мне. Надо обдумать время показа и широту аудитории.
Рука сама залепляет ему пощечину, а с губ срывается:
– Ненавижу!
Он не пытается увернуться, лишь голова дергается от удара.
– Зря ты так. В твоих интересах стать более покладистой.
Он испаряется. А я остаюсь сидеть на полу и пялюсь в ненавистную камеру.
Платон
Я позвонил Гордееву в тот же вечер, когда целовался с Леной у ресторана. Он не брал трубку.
Попробовал его найти на следующий день, но безуспешно. Дал задание службе безопасности. Оказалось, приятель отправился на отдых. На Ямайку. Нет, место он выбрал для этого времени года классное. Но... Что ж так далеко?
Мне не спалось, не елось, не терпелось. Я собрался следом.
Найти Кира было сущим пустяком. Он сидел на террасе перед отелем и жрал ром. Для чего было лететь на край света, непонятно. В Москве выпивка закончилась?
Я застал его с утра, когда он был еще трезвым. Относительно.
Моему появлению Гордеев не удивился.
– Припёрся?
– да , приветствие интригует, - Налить?
Он кивнул на бутылку, стоявшую на столе.
– Нет. Я поговорить, - отказываюсь от угощения.
– Еще один дурак, - делает он вывод, - Ты чё припылил, Платон?
С этими словами он опрокинул в себя стопку рома. И даже для вида не пожевал кусок какого-то загадочного фрукта с тарелки.
С таким началом разговора стоит поторопиться.
– Лена была у тебя в больнице, - это я не спрашивал, а утверждал, - Зачем?
Он не сразу отвечает.
– Я ее трахал. Девочке хотелось разнообразия. Почему нет?
В жаре и духоте от его слов у меня мерзнут руки. И душа. Не может быть такого. Впиваюсь взглядом в его лицо, пытаясь понять, лжет он мне или говорит правду.