Я буду твоим единственным
Шрифт:
Глава 29
Илья
Полина открывает дверь. На ее лице отражаются страдания, будто ей больно. Девушка тут же отступает назад и сгибается пополам.
– Поля, Поль, что случилось-то?
– быстро захожу, подхватываю ее, удерживая.
– Где болит? Сильно? По десятибальной шкале?
– Семнадцать! Это из-за тебя!
– морщит она лоб и крепко, изо всех сил обнимает меня за шею.
– Это ты виноват, блин, Илья!
– она улыбается сквозь слезы, и моя паника слегка отступает.
– Да что
– Бежала тебе открывать и ударилась мизинцем о дверь, - она хныкает. Хватается за мизинчик на ноге.
– Капец как это больно! Илья, просто адски!
Слава богу! Рядом переживает Газировка, я быстро глажу ее, показывая, что не забыл.
– Поля, твою ж мать! У меня чуть сердце не остановилось! Я придумал себе всё.
– Мне больно!
– Тебе повезло, я — неплохой травматолог. Давай осмотрю место ушиба.
– Ладно, - она поджимает губы и по-детски опускает их уголки вниз.
Я поддерживаю хромающую девицу, пока мы идем в комнату и плюхаемся в кресло. Она задирает ножку и ставит ступню на мое бедро.
На секунду наши глаза встречаются, нас обоих топит дежавю. Затем я осматриваю место ушиба. Палец и правда заметно покраснел.
– Больно-больно-больно!
– Перелома нет, сейчас отпустит.
– У тебя глаз рентген?
– Если хочешь, давай сделаем снимок. Но я уверен, что все в порядке. Я понимаю, что ты соскучилась, но в следующий раз будь осторожнее. Смотри по сторонам, - по-доброму посмеиваюсь над ней.
– Вовсе не соскучилась.
– Чуть дверь не выбила, так летела открывать.
– Да иди ты!
– она стукает меня ладонью по плечу, после чего мы снова обнимаемся.
– Видишь, как нам опасно жить раздельно, - осторожно закидываю очередную удочку.
В среду мы втроем все же осмотрели мою квартиру. Полине вроде бы всё понравилось, кроме цвета стен. Но это ведь не проблема — перекрасить. Спальня, детская, кухня-гостина и еще одна небольшая комната. Кабинет или... комнатка няни?
Убедившись, что Полина жить будет, я ухожу гулять с Газировкой, давая девушке время немного отдохнуть и спокойно собраться на работу. Мне нравится думать о том, что хоть немного облегчаю ее быт, взяв на себя часть забот.
Я всегда чувствовал перед Полей вину. Как мне хотелось в то время, пять-семь лет назад, устроить для нее легкую жизнь! Достаток, удовольствия. Она ведь мне сразу понравилась, с первого взгляда. Но между нами в то время была целая пропасть. А как еще можно обозвать бедность? Только пропастью.
Долгое время я не понимал, как и почему она все время выбирает меня. Родственники и многие друзья давили, дескать, наши отношения — временные. До первых трудностей. Избалованная, выросшая в достатке мажорка не потянет жизнь с начинающим хирургом. Но если Полина чего-то действительно хочет, она этого добивается. Так было и с медициной. Она решила, что хочет быть операционной сестрой, — и она ею стала.
У меня внутри все сжималось от жалости, когда эта юная, тепличная девочка рано утром шла на учебу в колледж, а вечером
Совсем молоденькая наивная девушка выросла и стала изумительной женщиной.
– Ты грустишь?
– спрашиваю в машине, когда мы едем в больницу.
– Все еще болит пальчик?
Я стараюсь, но не всегда понимаю, как ее порадовать. Прошлого не изменишь, а в настоящем она в последнее время меня то и дело удивляет.
– Пальчик? А, нет, прошло. Думаю, ты прав, перелома нет.
– Рад, что не зря меня назначили завом.
– Ха-ха. Вчера с сестрой виделась, - Полина поджимает губы.
– Снова поругались. В конце мая мы вместе едем в отпуск, и что-то я уже жалею о своем опрометчивом решении. Мы совсем потеряли контакт.
– Вы просто разные.
– Еще бы! Я нормальная, а она - безалаберная! Ну как так можно?! Манипуляторша хренова!
– Полю словно прорывает.
– Ладно еще с чужими, но с близкими людьми? И Нина смотрит на мать и растет такой же. Я понимаю, что мы не обязаны становиться такими, как наши родители. Но я уже вижу вот эти тупорылые замашки в племяннице.
– Вы поссорились из-за меня, Полин?
– спрашиваю напрямую.
– Ну, в общем — да. Она же видела тогда тебя. Не разговаривала со мной... Сегодня у нас что? Пятница? Получается почти неделю. Я, правда, не заметила ее бойкота. Тогда она устроила мне сцену. Не захотела пускать Нину гулять. Еще знаешь, так все обставила! Я позвонила Нине, и мы с ней решили, что я за ней зайду, и мы вместе пойдем на площадку тренировать Газировку. Мы так часто делаем, когда у Нины нет кружка после садика, а я свободна от работы. И тут приходит видео запись, смотри.
Полина протягивает мне телефон. На светофоре включаю ролик. Там Нина плачет и причитает, что соскучилась по «любименькой Газировочке». Просит: «Мамочка, миленькая, можно я пойду на площадку с Полиной и Газзи?» А Мия наставительно учит дочь жизни: «Мы не можем пойти гулять с Полиной, потому что она дружит с маминым врагам».
– Пздц. Убил бы, - вылетает из моего рта. Спохватываюсь и добавляю: - Образно выражаясь.
– Ну я полетела к ней. И высказала все, что думаю.
– «Мамин враг» - это я?
– Ей ужасно неудобно перед тобой из-за того ее поведения. Она ведь... настраивала меня против тебя. Они вместе с Баскаковым. У меня еще сотрясение было, я... так хреново соображала. Она сначала убедила меня, что видела вашу драку с отцом. Якобы ты его оскорблял, толкал. Прости, - она качает головой.
– Я не знаю, почему поверила. Просто не знаю. Потом Мия заявила, что не уверена в том, что видела. А еще позже и вовсе съехала на состоянии аффекта.
– Она была на втором этаже в своей комнате, когда все случилось, - говорю я.