Я была Алисой
Шрифт:
Я не сказала ни слова в защиту мистера Доджсона. Зная, что он невиновен, я прежде всего пыталась оправдать себя. Я пряталась за свой возраст, ибо по крайней мере мой возраст для них являлся неоспоримым оправданием: они говорили и мне, и друг другу, что я, к счастью, мала, слишком мала. А вот мистеру Доджсону оправданий не нашлось. Ведь он в конце концов взрослый человек. А взрослые, как мне казалось, за пределами Страны чудес должны вести себя по-другому. Взрослые должны знать — что к чему.
Таким образом, своим молчанием я закрыла ему путь в Страну чудес. Через много лет он так же поступит со мной.
И это будет единственным,
Я открыла глаза. Вытянувшиеся тени сгустились. От огня в камине осталось лишь уютное мерцание. Тлеющие угольки лениво подмигивали мне. Мое тело затекло от неподвижного лежания на кушетке, и я пошевелилась. Должно быть, я так пролежала около часа, не меньше.
Сев на шезлонге, я завернулась в плед, как в шаль, часто моргая старыми слезящимися глазами, но усталость прошла. Вдруг я ощутила прилив сил. Мысли мои прояснились, от былой сумятицы, подозрений, затмевавших сознание, не осталось и следа.
Мне все стало ясно. Наконец-то мои воспоминания стали воистину моими.
В памяти воскресли собственные слова, сказанные юному Питеру: «Полагаю, в определенный момент нам придется решить, какие воспоминания хранить, а какие отбросить».
Я направляюсь к письменному столу. Письмо Ины все еще там, я до сих пор на него не ответила. Усевшись за стол и снова водрузив на нос очки, я развязала ленточку, которой были перехвачены послания, и дрожащими пальцами развернула их, заставляя себя еще раз, последний, прочитать их:
Любовь моя,
я извелась от тревоги за тебя. Мне следует держаться отстраненно и с достоинством, внешне проявляя умеренное беспокойство, ибо как дочь декана я, разумеется, должна с нетерпением ждать вестей о твоем здоровье.
Мои письма к Лео, те, что я писала во время его болезни, но не отправила. Я собиралась когда-нибудь показать их ему, но этот день так и не настал.
Есть тут и другие письма: Алану и Рексу, написанные после их гибели. Письма убитой горем матери своим павшим в бою сыновьям. Письма, которые я никогда не показывала Реджи, хотя теперь понимаю, — слишком поздно, — что, возможно, он нашел бы в них успокоение.
Вот письмо Ины. А также письмо к ней, которое я начала, но так и не закончила. Письмо, которое до сегодняшней минуты я не могла написать.
И все-таки писать его я не стану. Не мне на него отвечать.
Я беру письма и решительно иду к камину. Пододвинув к нему низенькую плетеную скамеечку, я сажусь на нее и прижимаю пачку к сердцу — ведь в них как-никак заключена моя любовь, которая живет во мне. Слишком смело я начала. Слишком хотела любви и верила, что все последовавшие затем события случились по моей вине: потеря Лео, Эдит, жизнь с человеком, в своей любви к которому я убедилась, когда уже было слишком поздно, рождение трех сыновей, двое из которых пали на поле брани. Все, кого я любила, умерли, а я продолжала жить. Это ли не трагедия?
Или это фантазия? Чудесная детская сказка?
Ибо сказка о девочке до сих пор существует.
Прочие истории — воспоминания — принадлежат мне, и я могу поступать с ними, как мне вздумается, ибо миру интересна лишь первая сказка. Так и должно быть. Она — я — должна продолжать жить в образе счастливой, храброй девочки, которая все головоломки решает с помощью здравого смысла и терпения.
Я подношу пачку писем к губам, целую их — ибо если я не могу дать
И все же они не исчезли. Они остались во мне, все до одного — Лео, Эдит, Алан, Рекс, Реджи. Уходя, я заберу их всех с собой. А до этого уж недолго осталось, что я чувствую своим изможденным сердцем, сердцем, которое много раз разрывалось на части и сшивалось снова. Нитки вытерлись и истончились, как черная шелковая ленточка в моих руках. Скоро они не выдержат.
«Это не мой выбор», — сказал Питер.
«Он мой», — сказала я. Так оно и есть, я его сделала. Я делаю его и сейчас.
Все восемьдесят лет я была то цыганочкой, то музой, то возлюбленной, то матерью, то женой. Но для одного человека и для всего мира я навсегда останусь семилетней девочкой по имени Алиса. Вот единственное послание, которое должно сохраниться. Вот память, которую нужно оставить, решила я, глядя на то, как исчезает все остальное, превращаясь в угольки, пепел и, наконец, в дым, который поднимается вверх по каминной трубе и, вырвавшись на холод, медленно опускается на мирные земли Каффнеллза.
Я Алиса, Алисой и останусь.
Я всегда была Алисой.
От автора Алиса в Стране чудес — Правдивая Голливудская История
Путеводитель по роману
Дана Плато, Гэри Коулман, позже Джоди Суитин [14] — все они в прошлом звездные дети, каждый со своей трагической историей о цене славы и утрате невинности. История не нова, далеко не нова, хотя для нас она, как правило, ассоциируется только с Голливудом.
14
Голливудские актеры.
Однако путь к литературному бессмертию тоже означен трагедией утраты невинности. Жизнь мальчиков Люэлин-Дэвис, знаменитых подопечных Дж. М. Барри, которые стали прототипами его «Питера Пэна», сложилась трагически. Во всяком случае, один из них, сам Питер, покончил с собой. Смерть его брата Майкла также долго считалась самоубийством. Кристофер Милн, сын А. А. Милна, увековеченный в образе Кристофера Робина, очень страдал от своей славы. Извечный объект безжалостных шуток в школе, повзрослев, он возненавидел отца, поскольку тот, как считал Кристофер, эксплуатировал его детство. В результате между отцом и сыном возникло отчуждение, и остаток жизни Кристофер Робин посвятил тому, чтобы как можно больше дистанцироваться от своего тезки из сказки.
Однако всем этим детям предшествовала девочка по имени Алиса.
Мы все знакомы с Алисой из Страны чудес. Это милая девочка с длинными светлыми волосами, в неизменном накрахмаленном белом передничке. Ее создал человек по имени Льюис Кэрролл, и она навсегда осталась семилетним ребенком в занимательном мире улыбающихся котов и говорящих цветов.
Однако существовал и реальный прототип девочки Алисы. Именно ее жизни и посвящен мой роман «Я была Алисой». В ее жизни столько трагедии и столько триумфа, что с ней не сравнится никакая «Правдивая Голливудская История».