Я была женой Нагиева
Шрифт:
И отличалась: об этом мне сообщали в первую очередь мои приятельницы, благодаря псевдониму и изменённому голосу переставшие меня узнавать. Приходит, например, в гости ближайшая подруга и доверительным шепотом сообщает:
— Слушай, там на вашей радиостанции есть очень странная девица: несёт какую-то чушь жутко низким голосом. А уж английского языка не знает настолько, что просто стыдно.
Я, конечно, понимаю, что речь идёт обо мне. Поэтому сдерживаю смех и подыгрываю:
—
— Да Алиса какая-то, Шер.
Тут я уже начинаю смеяться.
— Тань, — раскрываю карты, — а ведь это я.
Она, конечно, попыталась как-то выкрутиться — всё-таки как-никак гадостей мне наговорила. Ну и ладно, что я, не знаю всех своих недостатков, что ли?
Когда ошибаются подруги — это даже не удивительно. Потому что мне пришлось на собственной шкуре узнать всю прелесть выражения «родная мама не узнает».
Года три назад меня попросили сняться в эпизоде для «Осторожно, Модерн!». Упаковав мою стройную фигуру в какой-то немыслимый плащ и приплюснув сверху беретом, режиссёр посчитал, что этого недостаточно для создания пусть и эпизодического, но яркого и, по-видимому, важного для него образа. Последним штрихом к его созданию послужили подложенная под губы вата и просьба во время съёмок корчить смешные рожи.
Буквально на следующий день мне звонит мама и делится впечатлениями:
— Представляешь, в «Осторожно, Модерн!» каких-то новых актёров набрали. Там девица смешная появилась, страшненькая такая…
Помятуя давнишний случай с подругой, даже не пытаюсь подыгрывать, а быстренько сообщаю:
— Мам, это была я.
Надо отдать маме должное — она моментально справилась с этим известием:
— Да? Ну, конечно, не совсем страшненькая… но зато очень смешная.
* * * Ну да ладно, возвращаемся в эфир.
У нас никогда не было дружного коллектива. Конечно, кто-то с кем-то общался, но мы с Димой никогда ни с кем не пересекались. Эфиры сменяли друг друга, а между ними разве что парой слов и можно было перекинуться.
И потом, все мы были очень разные и по темпераменту, и по манере поведения, и по восприятию жизни. Именно благодаря такому сочетанию несочетаемого радиостанция, как я понимаю, и заработала свои верхние строчки в рейтингах популярности, но дружбы между ди-джеями не получалось, да и хотя бы мало-мальски душевного общения — тоже. Наверное, именно так оно и происходит в творческих коллективах.
Нас с Димой всегда считали заносчивыми. Возможно, мы действительно производили такое впечатление. Но, скорее, всё это от того, что не было людей, с которыми бы мы
Единственными друзьями, появившимися во время нашей работы на радио, была группа «Русский размер». Витя Бондарюк, солист группы, довольно часто бывал у нас со своей женой, мы вместе ездили за город, жарили шашлыки, часто ставили песни любимой дружественной группы в эфир. Но и здесь не обошлось без разочарований. В какой-то момент Виктор без особых на то причин перестал с нами общаться, мы, удивившись, в свою очередь тоже перестали. Так и жили лет десять, пока не разобрались в происшедшем и не помирились обратно.
Но тогда после постигшего нас разочарования новых друзей из этого мира не появилось. Зато появилось чёткое понимание слова «друг». Друг — это тот человек, который, когда уходят слава и деньги, остаётся рядом. И когда они приходят, что немаловажно, тоже.
А слава шла. В рейтингах популярности Дима Нагиев довольно скоро стал вторым после непотопляемой Ксении Стриж. И это не давало покоя всем остальным ди-джеям радиостанции. Надо сказать, ребята были чертовски талантливы и тоже весьма и весьма популярны. Но желание быть лучшим, как известно, — двигатель прогресса и творчества. А кроме того — породитель всяческих дрязг и скандалов, иногда переходящих все границы. За примерами далеко ходить не надо: Моцарта и Сальери помните? Классический случай.
Самое сильное впечатление производило противостояние Димы и Аллочки Довлатовой. Может быть, характеристика «игривая», данная этой девушке некоторыми изданиями периодической печати, и соответствует действительности, но, по моему мнению, она не в состоянии охарактеризовать и сотой доли её оригинальной натуры. Являются ли игривостью гнусности, которые Алла говорила о Диме в прямом эфире, — об этом ещё предстоит подумать. Кстати, не вижу ничего предосудительного в том, что у Димы её «приятная раскованность» вызывала негативную реакцию.
«Марафон: 104 часа в открытой студии» — организованная нашей радиостанцией беспрецедентная акция: все ди-джеи вещали из открытой студии, размещенной в кафе «Антверпен» на Петроградской стороне, — стал кульминацией отношений Нагиев — Довлатова. При всём честном народе, скопившемся, чтобы увидеть нас «в живую», произошла «битва титанов». В завершении Аллочка назвала меня «б…ской женой» и, не дождавшись ответного хода Димы, вышла из эфира. Думаю, это было всё-таки признание поражения.
Помню, что именно в том «Марафоне» на вопрос, почему они сидят в «прайм-тайме», а другие — нет, я ответила: «Потому что у одних есть значимые родители, а у других родители — инженеры». Сказалась напряженность в отношениях с Аллой. Кстати, теперь я могу ещё добавить: «Потому что некоторые замужем за директором радиостанции» и много чего другого. Господи, да разве кому-то до сих пор не понятно почему? Потому, что и везде: в этом радиостанции ни чем не отличаются от любых других организаций. Не спасали ни идеи, ни популярность, ни отдача на работе.