Я была женой Нагиева
Шрифт:
Влюбляться в Диму мне казалось бессмысленным. Ведь я была постоянным слушателем безумных историй, которые мне рассказывала Света, посвящая в тайны их взаимоотношений. К тому же я слишком близко видела, как Диме удается манипулировать влюбленными в него девицами и встречаться сразу со всеми.
Но феномен Дмитрия заключается в том, что ни одна женщина, даже видя его с другими и понимая, что он с ними спит, просто не отдает себе отчет в происходящем. Как гипноз, честное слово! Каждая считает, что она особенная и единственная и что именно с ней он потом останется.
Кстати, Светка как-то раз пришла домой и увидела его в постели с другой женщиной. И выгнала.
* * * Дима обратил на меня внимание ещё в тот самый первый, 1985-й, Новый год. Мы справляли его в гостях у Светиного друга. После официальных развлечений: конкурсов, выступлений и танцев — наступила неофициальная половина вечера. Я не принимала в ней участия за отсутствием притязаний на кого бы то ни было из присутствующих.
Поэтому стою на кухне, в гордом одиночестве мою посуду. Тут входит Нагиев и пристально смотрит куда-то вниз.
— А ноги-то, ничего, — говорит, — Алис, красивые.
Приближается, проводит рукой по моим бесконечным ногам и движется дальше — вверх, под юбку. Я замираю. В голове проносятся разные мысли, в том числе и о готовящейся к полёту тарелке. Но в первую очередь, конечно…
Тут совершенно не кстати в кухню заходит Света, и мы с Димой прерываем наше интимное соединение. С тем чтобы продолжить его в другой Новый год, наступивший только через пару лет.
За эти два года происходят разные события, замечательные и не очень: студия распадается, в политике появляется Горбачёв, в Чернобыле взрывается атомная станция, Дима уходит в армию.
Но перед тем эпохальным, по крайней мере в моей жизни, Новым годом, с которого всё по-настоящему и началось, вдруг звонит Зверева и предлагает вместе поехать на какой-то праздник. Я соглашаюсь:
— Ну поехали.
— Тебя ожидает потрясающий сюрприз! — интригует она меня и наотрез отказывается рассказать, какой именно.
Когда мы добрались, Света оставила меня в зале, а сама ушла переодеваться Дедом Морозом. Меня кто-то окликнул, я поворачиваюсь — и вижу Диму Нагиева.
И от того, что я увидела, что услышала его голос — бог мой, ведь прошло почти два года! — меня вдруг переполнила безумная радость. Когда мы уже поженились, Дима откровенничал, что так ему не радовался никто и никогда.
Мы вышли из зала, сидим на лестнице, курим. То есть это я сижу, потому что стесняюсь своего роста, и болтаю всякую чепуху: якобы за это время вышла замуж и уже развелась — понятно, конечно, что просто вру. А Дима в ответ рассказывает, что служит в армии, что приехал на неделю в отпуск. Между прочим сообщает:
— Хочу поступать в Театральный институт.
Я отвечаю:
— Ну и замечательно.
И
И мы настолько душевно друг с другом беседуем, буд-то никогда и не расставались. А уж о том, как мы не любили друг друга в студии, и вовсе не вспоминаем. Впрочем, так же, как не вспоминаем и тот интимный эпизод на кухне.
Впечатлений от этого разговора у меня осталась уйма — я пока домой возвращалась, всё думала, как же здорово, что мне удалось пообщаться с Нагиевым. Переживаний хватило бы на десятерых! Вокруг снег, позёмка, холод, темнота, а мне всё каким-то волшебно-розовым кажется. А на самом-то деле, подумаешь, минут 10 всего и разговаривали. И провожать он пошел не меня, естественно, а Свету.
До Нового года оставалось три дня.
* * * Тот Новый год я праздновала у себя дома в компании двоюродной сестры Ирины, дачного приятеля и его друга. И вот где-то в 2 часа ночи, уже в новогодне-возбуждённом состоянии духа, чёрт меня дёрнул набрать заветный телефон.
— Дим, привет, это Щелищева. Что делаешь? Если хочешь — приезжай.
Начав лихорадочно одеваться, на «что делаешь», к предложению «приезжай» Дима уже полностью собрался и открывал дверь, чтобы выйти из квартиры.
Он приехал и, естественно, стал «грязно приставать» к моей двоюродной сестре. Конечно, ведь моя сестричка была чудесной, маленькой и очень симпатичной девочкой. Правда, в списке её достоинств присутствовало и такое, как скромность, а потому Ирка в скором времени уехала. Просто сбежала, надо полагать. Дима до сих пор над ней смеётся:
— Если бы тогда не удрала, еще не известно, кто бы ездил на «Мерседесе» и был бы директором ресторана.
Потом уехал мой молодой человек, очевидно, посчитав, что я слишком много уделяю внимания Нагиеву и слишком мало — ему. Уходя, он замер в дверях и печально предрёк мне: «Я знаю, рядом с этим мужчиной ты прольёшь очень много слёз». Как сейчас помню его печальные глаза и последнее «я тебя люблю…»
Меня всегда восхищали женщины, способные разбрасываться влюблёнными поклонниками, но я никогда не относила себя к их числу. Собственно, и поклонники-то были редкостью, а тут вдруг получается, что я «кинула» хорошего влюблённого парня. Да ещё в Новый год! Столько лет прошло, а я всё мечтаю встретить его и утешить: «Всё было ещё кошмарнее, чем ты мог себе даже представить!»
Эта ночь закончилась в квартире моей подруги. В 4 часа утра мы — моя приятельница Катька с мужем и я с Нагиевым — всё-таки решили лечь спать. Между нами соорудили подобие ширмы из одеяла и простыней. То, что случилось дальше, обычно называют «ночь любви». Да, это была она: в чужой квартире, рядом с посапывающими друзьями, в Новый год и после приличного количества аперитива… Но почему-то мне никогда и в голову не приходило, что она могла быть лучше, если бы хоть что-то происходило по-другому…