Милый друг, милый друг,ты тревога и испуг,у тебя не очень много песен,много больше слез, —ты лобзание взасоси железная тревога, –насыпь, насыпь, семафор,нежность в духоте купейной, –ниже сумеречных горпролетел дымок кофейный, –снова шорох, снова плач,песен – нет, не очень много, –не коньяк, не спотыкач,а железная дорога,а дымок, дымок, дымок,черных верст трехзначный номер,утомительный итог,слепота в чужой глаукоме.Это темная водазаливает нам зеницы, —нежность больше не приснится,не проснется никогда!
«Мы сидим на скамье, неширокой и пепельно-серой…»
Мы
сидим на скамье, неширокой и пепельно-серой,крытой масляной краской, унылой и гладкой скамье.Мы сидим на скамье, вросшей в сизые слякоти сквера,а на спинке скамьи кто-то вырезал: «ЩАСТИЯ НЕТ НА ЗЕМЛЕ…»В назидание ищущим женщинам, в поученье нашедшим мужчинамна простой деревянной податливой спинке скамьикто-то вырезал грустное мотто – и, скорее всего, перочинным:дескать, нет – и не надо, не пыжьтесь, родные мои!А к ограде зеленой некий храм незаметно причалил,колокольня – сквозняк – темный колокол без языка.Православные маковки в пасмурном небе торчали,как тугие пучки иудейского чеснока.Я был очень взъерошенным, грустным, смешным и болтливым(но и доли десятой того, что хотел, не сказал).Я глядел в твои карие с зеленоватым отливом,я глядел в нехорошие, в разобиженные глаза.Я не мог, не умел, не хотел подчиниться осенним резонам,и никто нас не видел, никто нас не слышал, никто…Ты была со мной рядом – в мохнатом и демисезонном,цвета листьев опавших, просторном и теплом пальто.Дорогая, любимая, не истязай и не мучай,да, я гадкий, я злюка – и всё же я меньшее зло:счастья нет на земле – видишь, вот я какой невезучий,и тебе в этой жизни едва ли, едва ли везло!Я тебя не желал, не томил, не хотел, не тревожил,а уж на сентименты был и вовсе отчаянно скуп…Между прочим, ты знаешь – наши лица немножко похожи:те же горькие складки в уголках покореженных губ.Я люблю тебя грустной, и хмурой, и заплаканной, и усталой,некрасивой, зареванной, жалкой – ежедневной, обычной, любой,потому что ты стала тоской, потому что исканьем ты стала,потому что ты стала любовью, потому что ты стала судьбой.Может, это ошибка, ну просто сплошная оплошность,и однако, однако – нам не в чем друг друга винить!Жаль, что нет пушкаря, – вот под этой сентенцией пошлойнам бы надо бы сняться и снимок навек сохранить.
«На асфальте сером – желтизна…»
На асфальте сером – желтизналистьев сентября.Осень, осень…. Сердцу грудь тесна:ну и зря!Как щемит оно, ох, как щемит,сумрак осветив,как оно вплывает в строгий ритм,в пагубный мотив!Нет, не стоит надрываться зря,сердцу грудь тесна.На асфальте сером – желтизналистьев сентября.Осень бурая и зелень трав,непроглядь ночей,тьма непроходимая ночей,вздохи тягачей.Есть в районе новом странный дом,розовый содом,мы одни с печалью и стыдомв бедном доме том.Мы одни с тобою — я да ты –в путах темноты…
«О, кто б меня мог уберечь…»
О, кто б меня мог уберечьот моря – Таласса, Таласса! –от горя, от смертного часаразлук, расставаний и встреч?От рокота мутной реки,от шороха трудной строки,от Мойры (усталая пряха!),от скорби, от вечного шаха,от слез, от прощальноговзмаха твоей загорелой руки?А только пока я с тобойи вправе шутить и смеяться,и рельсы еще не змеятся,и сосны не мчатся гурьбойнавстречу, навстречу, навстречутрубе, колесу, шатуну, –а только, спугнув тишину,я вовсе тебе не перечу.А только прости да прощай,а мне до иных побережий.Почаще пиши, да порежев печали свои посвящай.Вот так, не ропщи, не перечь,ни всхлипа, ни плача, ни пляса,а время – оно седовласо,залечит, но ты не перечь.О, кто б меня мог уберечьот моря – Таласса, Таласса! –от горя, от смертного часа,от этих обмякнувших плеч –о, кто б меня мог уберечь?
УВЕРУЙ
Любимая, прости, любимая, уверуйв пришествие весны и в щебет птичьих стай:за добрые дела воздай мне полной мерой,а
за грехи вдвойне воздай!Воздай, и обуздай, и дай любое имя, –смешные имена бывают у людей, –взгляни в глаза мои разумными своими,возьми меня в полон, княжи и володей!Возьми меня в полон: я буду жить в полоне,ты видишь – я опять к руке твоей приник,я губы погрузил в тепло твоей ладони,твой мальчик, твой двойник, твой робкий ученик.И шепчется листва, и юность быстротечна,и светит кроткий взгляд из-под усталых век;а ты не грешница, ты только человечна,ты только женщина, ты только человек.
«Прости-прощай…»
Прости-прощай,моя желанная,не огорчайся, не скучай!Горит за наминочь туманная, —прости-прощай,прости-прощай!Прости-прощай,моя любезная,не унывай и не томись, –дорога длинная железнаяуходит в жизнь,уходит в жизнь.
«Суда ушли к далеким берегам…»
Суда ушли к далеким берегам,растаял дым и подобрали сходни.У женщины – Нескладное Сегодня,а у мужчины – горький перегар.И, может быть, никто на кораблене ведает, что это только малость,смешная смелость, мудрая усталостьа женщина осталась на земле.Морская соль посеребрит виски,а влажный ветер кутается в пене:душе не до унылого забвенья,а скользкие ступени высоки.И человек выходит на кормуи замирает, вглядываясь в темень.А на земле под ветром гнется стебель,и слезы неизвестно почему.А на земле дряхлеют города.Забвенье начинается в апреле:журчат капели, стены отсырели,и юность не вернется никогда.И просто так – соленая купель,терпенья неизбывная забота,и канитель на крабах Совторгфлота,и музыка за тридевять земель.Большое плаванье большому кораблю!А ты без перемен, а ты всё та же,и я плыву в последнем каботаже,и я тебя по-прежнему люблю.
«Мы не можем умереть…»
Мы не можем умеретьв тот же день и час.Значит, прежде примет смертькто-нибудь из нас.В утлой лодочке скольжупо крутой волне.Если я опережу –вспомни обо мне.
ТЫ ХОРОШО РИФМУЕШЬСЯ, ЛИСТВА
«Северные зори, зори норда…»
Северные зори, зори норда,всё, что в душах спит забвенно-гордо,всё, что в сердце дремлет непреложномпамятью о дивно-невозможном, –на каком вы нас настигли море,зори норда, северные зори?У какого колдовали фьорда,северные зори, зори норда?Это в сердце каждом затаилось,тайно, будто шалость и немилость, –это плачет в каждом уголочкеи доводит до греха и точки!Может, вам мила не эта длинность,а Европы давняя срединность,из Варяг путь в Греки да в Булгары,свет Украйны, Австрия, Мадьяры?Но над вами полыхают гордосеверные зори, зори норда,знаменья немыслимой эпохи,полюса магнитные сполохиу вонзенного в отроги фьорда, –северные зори, зори норда, –память о когда-то бывшей моде,Скания, наперекор природе, –с вечной жизнью в вековечном споре,зори норда, северные зори!
СТИХИ О ВРЕМЕНАХ ГОДА
Весна тревожных ожиданий,тревожных дней, тревожных бед,к чему мечтать о славе ранней,когда и так затмился свет?Весна тревожных ожиданий,тревожных дней, тревожных бед.Зима извечных испытаний,густых тревог, святых обид, —к чему мечтать о славе ранней,когда вокруг стоглазый быт?Зима извечных испытаний,пустых тревог, слепых обид.Но где-то есть святое летов блаженно-золотой пыли,в невыплаканной песне света,в загаре бронзовой земли,где жизнь ютится, недопета,в блаженно-золотой пыли.А мне милей немая осень,глухая осень бытия, –и всё, что кротким сердцем сносим,и звезды крупного литья, –а мне милей молчунья-осеньв кленовой желчи бытия!