Я досчитаю до пятидесяти...

Озолс Агата

– Через какое время я обнаружу его в койке с другой?

– А может и не обнаружишь?

– То есть, он будет хорошо прятаться?

– То есть он уже значительно поумнел.

– Он никогда не был дураком. Зина, я могу отпустить прошлое! Я могу начать с ним отношения заново. Хотя, если честно, он ничего пока и не предлагал. Но! Я не могу не думать, через какое время он придет ко мне и скажет, что у него есть Маша, Даша или Глаша. Или через какое время я обнаружу её наличие в нашей счастливой, черт возьми, жизни.

– Да на фига ему Маша, Даша и Глаша вместе взятые? Что у него, баб за семь лет не было? Уж поди перепробовал все что можно.

– Когда мы познакомились, ему было тридцать пять лет, и он не был монахом. Как раз наоборот. Я тогда думала, что наш опыт будет гарантом измен.

Я ведь тоже не была монахиней, ты же знаешь. Были мужчины, были отношения. Была уверена, что мы оба нагулялись. Что от добра добра не ищут. А оказалось, что ещё как ищут. Я не хочу повторить такой опыт. А что-то мне подсказывает, что он будет. С той лишь разницей, что тогда мне было за тридцать. А теперь будет за сорок. И давай уже о чем-то другом.

Зинка пристально смотрит на меня и кивает.

– Я, собственно, зачем пришла! Сообщить, что на следующей неделе у нас с тобой скачки!

– Зина, - мне смешно, - у меня каждый день скачки. Иногда с препятствиями.

– Не, это другие скачки. Шампанское, шляпки, интересные мужчины. Ну и лошадки, само собой.

– То есть мне скакать не придется?
– уточняю на всякий случай.

– Нет. Ты будешь сидеть в ложе, загадочно улыбаться, протягивать руки для поцелуев и смотреть, как скачут другие. А может ещё и принца, какого встретим, всякое бывает.

– Вот как раз принца мне и не хватало.

– Станислава, - повышает голос подруга, - мы едем на скачки! Отказ не принимается.

– Ну, скачки, так скачки, - делая пометку в ежедневнике, соглашаюсь я.

Первый мужчина появился у меня спустя несколько месяцев после развода. Сначала о мужчинах как-то не думалось, после операции было не до секса, потом меня стала затягивать новая работа. А в какой-то момент захотелось секса. Горячего, страстного, животного секса. Чтобы все просто, без чувств и обязательств. Я познакомилась с ним в каком-то баре в Бостоне, мы провели веселый вечер и отправились к нему. Молодой, привлекательный мужчина. Раскованный и горячий. Мы жарко трахались с ним всю ночь. После своего пятого оргазма, я перестала их считать. Наутро у меня болела каждая клеточка тела, и вместе с тем, я чувствовала себя прекрасно. Пока мой партнер сладко сопел в подушку, я тихо собралась и ушла. Телефонами мы не обменивались, я даже имя его не запомнила. Зачем? Все, что мне от него было нужно, я получила. Дальнейшее общение предполагало сближение, узнавание, зарождение каких-то чувств, для меня явно нежелательных, поэтому было напрочь лишено смысла. Я просто закрыла за собой дверь и поехала домой.

После этого случая я меня стали появляться мужчины. На одну ночь. Я ехала в какой-нибудь бар, выбирала самца посимпатичнее, знакомилась, занималась с ним сексом, и выбрасывала его, как использованный презерватив. Не испытывала от этого мук совести, стыда или брезгливости. Моему организму нужен был секс, и я его получала в необходимых количествах. А чувства... После истории с Самойловым мне не нужны были чувства. Да я и сомневалась, что способна на чувства. Мне казалось, что тот орган в моем теле, который отвечал за любовь, умер или атрофировался. Или я его удалила, как доктор Суслов удалил мою матку. Было ли мне от этого плохо? Нет. Мне было вполне комфортно. Все-таки тот психолог, к которому я ходила на прием, не зря брал деньги. Пройдя курс лечения, я избавилась от чувства вины за то, что не уберегла своего ребенка, перестала страдать по бывшему мужу, и комплектовать из-за своей личной жизни. Я перестала испытывать иллюзии, но научилась любить себя, любимую. Но самое главное, я научилась жить с мире сама с собой. Так что в Москву вернулась уверенная в себе, успешная и свободная Станислава Воронцова.

Квартира встретила меня умеренным слоем пыли (все-таки Зина была не просто хорошей подругой, а хорошей подругой с ключами от моего дома) и пустым холодильником. Подумывая о том, что неплохо будет завести кошку, пошарила по шкафам на кухне и нашла пачку сигарет. В Штатах курить было совсем не модно, и постепенно я отучилась от этой вредной привычки. Пооткрывала все окна, устроилась в кресле и закурила, раздумывая над тем, что сейчас придется все-таки встать и отправиться за продуктами. В Москву я вернулась не просто так. Родители

сделали мне царский подарок: оформили долгосрочную аренду помещения в центре города. Двухэтажный офис идеально подходил для моих целей. На первом этаже я собиралась устроить шоу-рум, второй этаж будет оборудован под мой офис. На самом деле, ремонт уже был закончен, мебель закуплена, рекламная компания шла полным ходом. Открытие шоу-рума планировалось через месяц. Часть персонала должна была прилететь вслед за мной из Нью-Йорка, на оставшиеся вакансии я планировала нанять специалистов в Москве. Так что я дала себе два дня на обивание дома, а после планировала приступить к работе. В планах была уборка, закупка продуктов, готовка и общение с Зиной. Докуривая сигарету, решила позвонить ей и сообщить о своем возвращении. Зина отреагировала предсказуемо - через час после моего звонка вломилась в дом, чудом удерживая в руках подставку с двумя стаканами кофе и коробку с пирожными. А сразу после кофе мы отправились в супермаркет, где, вооружившись двумя огромными тележками, закупили все, что могло мне понадобиться для счастливой московской жизни, начиная от продуктов питания, заканчивая средством для чистки унитазов. Еще через два дня я начала работу в своем новом офисе. Жизнь продолжалась.

Скачки. Звучит интригующе. Я никогда не была на скачках и мое воображение рисовало не королевскую семью в Аскоте и даже не эпизод из фильма "Красотка", а сцены из старого фильма "Анна Каренина" с Татьяной Самойловой и Василием Лановым. Видимо поэтому настроение с утра было романтично-волнительным. К сожалению, не было в моем гардеробе платья в черно-белую клетку и шляпки с высокой тульей. Пришлось надеть зеленое, под цвет глаз. И шляпку с вуалькой, неизвестно как попавшую в мой гардероб. Полюбовалась на себя в зеркало и решила, что в наряде нужна провокация. Например, красные туфли. И ридикюльчик ей в тон. Сочетание красного и зеленого цветов навеяло мысль о рождественских подарках, поэтому выходя из дома, я мысленно рисовала образ того, кому достанусь сегодня в виде этого самого подарка. Ничего серьезного у меня в планах не было, но помечтать было приятно.

Европейская ложа на четыре персоны. Удобные кресла. Рядом сидит Зина, вся такая трепетная в синем платье с пышной юбкой. Вместе мы смотрелись ужасно. Еще бы, я зелено-красная и Зина в синем. Что бы не испытывать эстетических судорог, Зина отсела от меня подальше.

– Мы здесь с какой целью?
– интересуюсь, разглядывая публику.

– С развлекательной, - отвечает подруга.

– А билеты откуда?
– мне интересно.

– От поклонника.

– А муж знает?

– От твоего поклонника.

– Зина, если ты планируешь меня знакомить с очередным кандидатом на роль мистера Воронцова, то имей в виду: я против.

Зинка смеется, зараза.

– Это ты хорошо сказала: роль мистера Воронцова. Нужен мужчина с тряпкой, щеткой и женской фигурой?

– Вообще мужчина не нужен.

– Ха-ха!

– И не надо мне этих намеков!

– Я даже и не начинала. И потом, что плохого в том, что бы познакомиться с приличным мужчиной?

Я собираюсь ответить что-то колкое, но краем глаза замечаю, как в нашу ложу входит огромный светлый костюм. У костюма ужасно знакомая фигура и лицо Глеба Самойлова. Как-то сразу приходит понимание, кто этот загадочный поклонник и откуда растут ноги у Зинкиных вопросов: "А что у тебя с Самойловым?" Предательница! Украдкой разглядываю Глеба. Хорош, просто чертовски хорош. А может и не такая уже Зинка предательница? И кресло возле меня удачно свободно. Ведь нет ничего криминального в том, что бы провести выходной с бывшим мужем? Самойлов делает шаг мне навстречу, но, похоже, сюрпризы на этом не заканчиваются.

– Красота моя, ну наконец-то!
– в ложу входит Макс.

Он ловко обходит Самойлова, буквально вынимает меня из кресла за плечи и, крепко прижав к себе, целует в губы. Отстранившись, стараясь не обращать внимания на Зинкино "твою мать!", перевожу взгляд на Глеба. Он умеет держать удар. Прислонившись к дверному косяку, смотрит на нас с равнодушной улыбкой. Незаметно наступаю Максу на ногу. Он делает вид, что не замечает моего сигнала, разворачивается к Самойлову лицом.

– Глеб, прости, не заметил. Зинуша, мое почтение.