Я досчитаю до пятидесяти...
Шрифт:
– Можно сказать и так, - соглашается Макс.
– Но я готов полностью опровергнуть эту теорию.
– В смысле?
– В смысле, что сила мужского оргазма тоже напрямую зависит от близости с партнершей.
– Да?
– я настроена несколько скептически.
– Скажи еще, что опыт партнерши не играет роли.
– Играет, - продолжает Макс.
– У меня было много женщин. Очень опытных женщин, владеющих в совершенстве техникой минета.
– Автоминетчик "Сахарные губки"?
– интересуюсь я.
– Почти. Но знаешь, по сравнению с тем, что я испытываю с тобой, этих
– Спасибо, - я польщена, но на всякий случай уточняю, - но у нас с тобой дружеский секс?
– Надеюсь, ты не ждешь от меня предложения руки и сердца?
– интересуется Макс.
– Надеюсь, ты не собираешься мне его делать?
– Его - нет.
– А что собираешься?
– Собираюсь докурить сигарету, допить кофе и перейти к оральным ласкам. Потом, когда ты кончишь пару - тройку раз, я собираюсь оттрахать тебя до беспамятства, потом еще перекурить и повторить сначала. Кстати, в промежутке я не отказался бы еще от одного минета. Как тебе мой план?
– Замечательный план. Просто Стахановский.
– Да уж, - кивает Макс, убирая поднос с кофе и пепельницей с кровати, - я известный Стахановец.
Мы полностью претворяем план в жизнь. Когда за окном начинает рассветать, я теряю счет оргазмам. Макс проявляет чудеса выносливости: едва успевает кончить, как начинает заново.
Мы лежим, откинувшись на подушки. Я чувствую, что натрахалась до звона в ушах. Говорю об этом вслух, Макс кивает.
– Все еще хочешь секса?
– спрашивает он.
– А ты еще можешь?
– Отдохну немного и смогу продолжить.
– Нет, - отвечаю ему, - уже не хочу. Давай спать.
– А в душ?
В душе мы были несколько раз за ночь. Сначала Макс оттрахал меня, пристроив на стиральной машине, потом у умывальника, потом я сделала ему минет в душевой кабине. Нет, в душ мне сегодня уже не хочется. Я отрицательно кручу головой.
– Тогда спи.
Макс целует меня.
Я послушно закрываю глаза, но неожиданно для себя задаю вопрос:
– А что ты ему сказал? За что он тебя ударил?
Макс накрывает нас одеялом и отвечает:
– Он сказал, что бы я не лез к его женщине. Я ответил, что не знаком с его женщиной, а свою буду трогать, целовать и ласкать где захочу и как захочу, при условии, что это доставит ей удовольствие. А в ответ схлопотал по морде. Спи, красота моя. Завтра будет новый день.
– Сегодня, - поправляю я, - сегодня будет новый день.
И проваливаюсь в сон.
Глава 27. Глеб
– Не лезь к моей женщине, - говорю, глядя Максу в глаза.
В ответ он улыбается.
– К моему большому сожалению, - отвечает он, - я не имею чести быть знакомым с ТВОЕЙ женщиной. Что касается Станиславы, то я буду трогать, целовать и ласкать СВОЮ женщину, где захочу, как захочу и когда захочу. При условии, что ей это доставляет удовольствие.
В голове у меня мелькает мысль о последней капле, а кулак уже летит в чужое лицо. За мгновенье до удара приходит понимание того, что я сейчас оставлю этого любимца публики не только без зубов, но, возможно, и совсем без лица. В последний момент
А ведь все так хорошо начиналось. Стася мне улыбалась. Я ведь видел, что она рада мне. Уже прикидывал, куда мы поедем ужинать. Успел пожалеть, что пришел без цветов. Черт бы побрал этого Сергеева! Вперся в нашу ложу, устроился, словно собирался встретить с нами свою старость и стал нагло приставать к моей женщине. Я терпел достаточно долго, целый заезд. И вот итог - любовник моей бывшей жены, по совместительству заслуженный артист России, наматывает на кулак кровавые сопли, а я, как неандерталец, хватаю свою бывшую за руку и тащу прочь. Хватит с нас скачек, сейчас мы поедем в какое-нибудь тихое место, выпьем по чашке кофе и поговорим начистоту. Я скажу ей, что до умопомрачения хочу, чтобы она снова появилась моей жизни. И спала со мной в одной постели. И звонила мне по вечерам, сварливым голосом интересуясь: "ну где тебя черти носят, ужин уже остыл". Скажу, что хочу заниматься с ней любовью утром, днем и вечером. И ночью. А еще хочу встречать Новый год с ее родителями, играть с ее отцом в шахматы и помогать ее матери сервировать стол. Хочу спорить с ней по утрам, кто на какой машине поедет. И ломать для нее ветки сирени у соседнего подъезда. И еще миллион всяких других "хочу", главное, что бы с ней. Потому что без нее мне стало неинтересно жить. И еще потому, что все-таки ее люблю.
– Стоп, - говорит мне моя женщина, останавливаясь у машины.
Я не хочу сейчас с ней спорить. Я не хочу ничего обсуждать с ней сейчас. Я хочу, что бы она села в машину. Молча. Но она продолжает стоять у открытой пассажирской двери.
– Садить в машину, - прошу я.
– Пусти, - она пытается вырвать свою руку из моей, но я не отпускаю.
– Пусти, мне больно.
Мгновенно разжимаю пальцы.
– Стася, садись в машину.
Но вместо того, чтобы выполнить мою просьбу, она задает вопрос:
– За что ты ударил Макса?
Я совершенно не хочу говорить о каком-то Максе. Я просто хочу, что бы моя женщина выполнила мою просьбу и села в эту чертову машину. Неужели я там многого прошу?
– За дело. Давай поговорим позже.
Когда я все-таки хоть немного успокоюсь.
– Я никуда с тобой не поеду, - выдает мне моя бывшая жена.
На всякий случай делаю шаг назад и прикрываю глаза. Та Стася, которую я знал, видя мое состояние, без слов и дальнейших препирательств села бы в машину. Эта, новая, сегодняшняя, явно не собирается мне уступать. И этим нравится мне еще больше.
– Давай закончим эти выступления. Садись в машину.
– Делаю последнюю попытку договориться.
Но Стася не собирается мне уступать.
– Выступления здесь устраиваешь ты. Можешь ехать, куда тебе угодно. Я с тобой не поеду.
От ее решительного тона становится как-то не по себе. Я отлично знал, как себя вести с ней прежней. Но что делать с ней вот такой, свободной и независимой? Вот сейчас она скажет, как тогда, на банкете: "ты мне чужой человек". И что я буду делать? Но она молчит. Только глазищами зелеными сверкает, как кошка.