Я другая
Шрифт:
Элен ждала четверть часа, но кровать так и не заскрипела. Вместо этого хлопнула дверь комнаты.
Ничего примечательного в тот вечер так больше и не произошло. А около полуночи Элен с Юлей покинули съемную квартиру, ни с кем не попрощавшись, и уселись в трамвай.
Ехали в пустом вагоне.
– Можно посмотреть, что мы там наснимали? – спросила Юля.
– Да было бы чего смотреть. Тоже мне: Пашке его интернетная девка морду расквасила. Эка невидаль! Я тоже так могу.
Тем не менее девчонки просмотрели ролик с начала
– Такой кутенок! – фыркала Юля. – А если бы он с парнем попробовал подраться?
– Ну что, телефон «Скорой помощи» – 03, – со смехом отвечала Элен.
– Теперь давай второй ролик!
– Да его вообще надо стереть. Подумаешь: засняли, как двое закомплексованных детей целуются в пустой комнате. Очень интересно!
– Я просто хочу знать, кто это.
Они запустили видеофайл и не поверили своим глазам:
– Смотри-ка, именинница! С Вовой Лебединым! Смотри, смотри, как он ее хочет, аж дрожит весь! «Я тебя люблю, я тебя люблю!» А как же Оксана Федоровна?
– Ух, как он ее целует! – в тон Элен заметила Юля. – Такой страстный парень!
– А Светка, кажется, и сама не против. Только ей же до свадьбы нельзя. Что же она сделает?
Ответ пришел сам собой. Света опустилась перед Вовой на колени и расстегнула ему джинсы. Ролик длился еще пять минут, за все это время Юля и Элен не смогли произнести ни звука.
Хлопнула дверь. Комната опустела. Ролик завершился.
Сводные сестры посмотрели друг дружке в глаза.
– Как ты думаешь, сможет ли Светкин жених жениться на ней, если узнает, что… – спросила Юля.
– Вот и я о том же, – ответила Элен.
6
ДНЕВНИК ЭКСПЕРИМЕНТА
Подопытная категорически не желает вступать в контакт. Скорее всего, напугана столь пристальным вниманием к собственной персоне. Чтобы вызвать ее на откровенность, придется перейти к решительным действиям.
На следующий день было воскресенье. Утром родители ушли в парк развлекаться, а сводные сестры устроили военный совет.
– Завтра мы все сделаем, Юлик. Сколько у тебя уроков?
– Пять.
– Вот и хорошо, у меня шесть, последний – физра. Раздевалка не запирается. Значит, пока все в спортзале, ты быстро проникаешь в женскую раздевалку, подсовываешь Светке в сумку флешку и записку и очень быстро оттуда сваливаешь. Усекла?
– Да, Леночка.
– Записку напечатаем на компьютере. Надо придумать текст. Собственно, я его уже придумала. «На этом диске записано твое грехопадение. В твоих интересах, чтобы этого никто не увидел, иначе можешь попрощаться с женихом. Если ты заинтересована, приходи сегодня вечером в десять часов…» Дальше указано место – это один пустырь, недалеко от школы. Мое личное стрельбище. Ну как?
– Нравится.
– И
Блондиночка словно ждала этого вопроса:
– Двадцать тысяч рублей.
– Десять, – поправила Элен.
– Ну да, десять тебе, десять мне. Всего двадцать.
– Тебе – десять тысяч? За что? Всю работу я сделала!
– Как за что? – Юля удивилась так искренне и мило, как умела только она. – За идею! Ведь это я тебе подсказала!
– Ты, ты. Я просто сомневаюсь, не много ли это – двадцать тысяч. Где она столько возьмет? Она же с богатыми людьми еще не породнилась.
– Пусть продаст что-нибудь. Нам какая разница?
– Да! – согласилась Элен. – Мы ведь не филантропы! Только ведь она будет меня ненавидеть…
– И пусть! Тебе учиться осталось несколько месяцев!
– Ты и тут права…
Тем же воскресеньем Элен ждал удар в виде письма от Модератора.
«Уважаемая Элен!
Вынужден сообщить Вам, что сайт более не нуждается в Ваших услугах. Спасибо за сотрудничество. Просьба более не беспокоить: Ваши письма будут удаляться непрочитанными.
Желаю всего наилучшего».
Как? За что? И это вся благодарность за целый год беспорочной службы? Неужели во всем виноват творческий кризис? Не может быть! Ведь кризис бывает у всех, разве редактор этого не понимает?
Элен ушла из дома, сказав, что нужно в магазин. Не хотела, чтобы Юля видела ее подавленной.
Долго брела куда глаза глядят, уселась на скамейку и по-настоящему заплакала, уткнув лицо в ладони.
Убрав руки от глаз, Элен обнаружила, что возле ее лица находится какой-то посторонний предмет.
Это был носовой платок, аккуратно сложенный. Молодой мужчина лет двадцати семи держал его тремя пальцами.
Это был именно мужчина – у Элен язык бы не повернулся назвать его молодым человеком, парнем или как-то еще в этом роде. На нем была коричневая куртка не из самых дешевых, черная водолазка и черные вельветовые брюки. Волосы средней длины, почти как у Элен, и того же цвета. На указательном и среднем пальцах – золотые кольца. Загорелый – видно, только что с юга. Симпатичный.
– Не могу смотреть, как девушка плачет, – спокойно прокомментировал мужчина.
– Так не смотрите. Шагайте куда шли.
– Возьмите платок, и я уйду.
«И возьму ведь! – подумала Элен. – А ты, наверное, надеешься, что вот сейчас она возьмет и спросит: а куда его потом принести? А фиг тебе! Ни твоего телефона не спрошу, ни своего не дам».
Она прижала платок, пахнувший каким-то хорошим мужским парфюмом, к лицу, а когда отняла его, мужчины уже не было.
Элен долго осматривала улицу, брезгливо переводя взгляд с гуляющих семей на сидящих на скамейках старух. Куда же он делся? Будто испарился. Хотя у него, скорее всего, где-то поблизости стояла машина. Богатый дяденька.