Я это все почти забыл... Опыт психологических очерков событий в Чехословакии в 1968 году

Шинкарев Леонид Иосифович

ругайте или как сочтете нужным, говорил я, но ситуация так складывалась,

оставался небольшой лимит времени, и если бы после встречи с президен-

том на месте не оказалось министра обороны, если бы мы его не нашли,

упреждающий приказ чехословацким войскам мог запоздать. И поскольку

указание было только о встрече с президентом, разговор с министром мы

были вынуждены взять на себя. А сейчас едем с Камбуловым к президенту.

Слышу, Брежнев пересказывает наш разговор

стоявшим рядом. Судя по го-

лосам, там были Гречко и, видимо, другие члены Политбюро. Брежнев ска-

зал, что я поступил правильно. Долго разговаривать не было времени.

– Когда вы ехали в Град, Дзур уже успел предупредить президента?

– Дзур не мог этого сделать. Мы договорились, что первым поговорю с

президентом я. Вдруг президент отказался бы дать ему указание не выпус-

кать войска из казарм… 10

Расхождения в воспоминаниях Червоненко и Ямщикова объяснимы, ес-

ли принять во внимание, что они записаны после событий через два десятка

лет. Занимает вопрос не о том, у кого крепче память, а почему столько вре-

мени спустя, когда другими стали Чехия и Россия, и вторжение союзных

войск осуждено цивилизованным миром, и участие в нем вряд ли ставит себе

в заслугу совестливый человек, две видные фигуры советской элиты 1960-х

годов (дипломатической и военной) стараются, может быть, неосознанно,

укрупнить в них свою роль. Возможны разные толкования. При всей непри-

глядности экспансии у многих военных, дипломатов, разведчиков не было в

жизни события значительнее. Их современники могли сказать: «Я строил

Братскую ГЭС!», «Я дрейфовал на полярной станции “Северный полюс!”», «Я

искал в Сибири нефть и газ!» А что у этих, кроме танков в Праге? Складная

или нескладная, но такой была их единственная, бесценная, востребованная

родиной жизнь.

Людвик Свобода и его жена Ирэна жили на территории Пражского Гра-

да. Там в IХ веке над Влтавой построили укрепленную крепость Пршемысла,

вокруг селились люди, возникал город с узкими мощеными улочками, до сих

пор хранящими на домах древние гербы. Свободу не привлекали роскошные

апартаменты королевского дворца, в двух шагах от Кафедрального собора

Святого Витта. Уютнее здесь, в саду, в двухэтажном домике, построенном в

1930-х годах для Эдуарда Бенеша. Внизу гостиная: покрытый зеленой ска-

тертью столик с цветами, пианино, полки с книгами, мягкие кресла, краси-

вые французские окна и стеклянная дверь в сад. Президент здесь просмат-

ривал газеты и играл с внучкой Лодей, дочерью Зое и Милана Клусаковых;

молодые часто

оставляли девочку у стариков. Сын Людвика и Ирэны Миро-

слав во времена протектората был казнен оккупантами.

Потом Зое мне расскажет:

«Осенью 1941 года в моравские леса сбросили подготовленных в СССР

парашютистов. Четверо приземлились недалеко от города, а их радиопере-

датчик упал в парк, в двух шагах от отделения гестапо. Передатчик нужно

было найти и унести. Мама тогда участвовала в антифашистском движении,

выполняла работу, порученную отцом перед тем, как он ушел через Польшу

в СССР. Ночью в сопровождении полицейского врача, тоже подпольщика, ма-

ма отправилась в парк. Они нашли передатчик; мама обернула парашют во-

круг тела под пальто, аппарат потащили с собой, и первый сеанс связи с цен-

тром был из нашего дома. Мама втянула в подпольную работу всех род-

ственников. Скоро начались провалы и аресты. Стали хватать мамину родню

– ее мать, отца, двух братьев, много других людей. Маме, моему брату Миро-

славу и мне удалось бежать. Но Мирек вернулся предупредить оставшихся.

Немцы его схватили, пытали, хотели узнать, где мама: все арестованные по-

казывали на маму как на организатора группы. Брат молчал. Тогда многих

казнили, а мамину маму, мою бабушку Анешку, в концлагере Равенсбрюк

умертвили в газовой камере» 11.

Когда Зимянин в 1960 году прибыл в Прагу, генерала Свободу, неугод-

ного чехословацкому руководству, держали в тени, собирались направить

бухгалтером в сельский кооператив. Причину видели в независимости его

взглядов. При возвращении Зимянина из Праги в Москву Хрущев спросил,

почему власти смотрят на генерала как на врага. Потому, отвечал посол, что

сегодня чехословацкая власть – это те, кто во время войны были в подполье

или сидели в концлагерях, а он единственный в их среде национальный ге-

рой, как бельмо на глазу. «Слушай, – говорит Хрущев, – на ближайшем прие-

ме ты посади его в президиум рядом с Новотным и посмотри, что из этого

выйдет». Я так и сделал на приеме в честь очередной годовщины Октября.

Когда Свобода приехал в посольство, я пригласил его в небольшую комнату,

где до начала торжеств собираются те, кому сидеть в президиуме собрания.

И говорю Новотному: «Вы не будете возражать, если я посажу генерала Сво-

боду рядом с вами?» – «Ну что вы…» – смутился Новотный. А потом сказал

мне: «Все-таки ты должен был меня предупредить!» 12

Даже став президентом республики (30 марта 1968 года) 13, Свобода не