Я это все почти забыл... Опыт психологических очерков событий в Чехословакии в 1968 году
Шрифт:
щий венгерский рефрижератор, не сворачивая, прямо на мост. Ничем не
остановишь, бросайся под колеса, все равно переедет. Видимо, шофер с кем-
то из наших военных выпил, и наши машину пропустили… Нервы напряг-
лись до предела. А если он станет посреди моста, поперек? Конечно, помешай
он движению, кто бы с ним возился, танки тут же его скинут с моста. Не лезь
под горячую руку! Не знаю, что на нас нашло, но мы, чертыхаясь, позволили
чудаку последним
В ноль-ноль часов поступил сигнал, и через пару минут наши танки,
пройдя мост, загрохотали по улицам спящих словацких городов. От Комарно
до Брно двести восемьдесят километров; на полпути на шоссе перед колон-
ной оказался ребенок. В свете фар с головного танка его с трудом разгляде-
ли. Никто не знает, как малыш оказался на проезжей части. Босоногий, в ко-
ротких штанишках, с картузом на голове, он возник, когда остановить го-
ловной танк было невозможно. Водитель резко свернул в сторону, танк сва-
лился в обрыв. Мальчишка остался жив, а танк мы потом вытащили».
На марше Иванов получил новый приказ: не теряя времени на переход,
с ближайшего аэродрома вылететь в Брно. На аэродроме ждал военный Ли-2.
«Отработали с летчиками маршрут, высоту самую малую, не выше ста мет-
ров, чтобы не сбили. На командном пункте смотрю локаторы: мама родная! С
запада заходит на посадку в Брно туча, густая туча самолетов. Так закрывает
полнеба стая птиц, спугнутых в озерных камышах. Что такое! Еще заходят,
еще. . Наконец, связались с Москвой, выяснили: это наш десант идет на Брно.
Все топливо не сгорает, они кружат, сбрасывают, все вокруг в керосиновом
дыму. Мы с трудом сели. А за нами приземлился тяжелый Ми-6 с броне-
транспортером и специальной станцией для связи с Москвой, генеральным
штабом, группой войск».
Иванова назначили комендантом Брно.
«Наши десантные самоходки на центральной площади и у Военной ака-
демии. Мне докладывают: народ там шумит, выходит на улицы, свастики ри-
сует. Может, команду дали, я не знаю, самоходки не наши – десантников. В
город вошла десантная дивизия. Все взяли под контроль, из здания акаде-
мии никого не выпускают. Ко мне на аэродром приехал заместитель началь-
ника академии. Звоню в Прагу, ловлю Ямщикова: тут чешских офицеров за-
крыли, не выпускают. По сути, арестовали. Там самоходки стоят, а тут их се-
мьи пришли, встревоженные, протестующие. А у меня шифровка: ни во что
не вмешиваться. Ямщиков молчит. Не хочет принимать решения. Говорю –
ладно, разберемся. Сажусь в машину, еду к командиру десантников. Зачем
здесь самоходки? “Не знаю, Маргелов
Маргелов – командующий воздушно-десантными войсками. Но мне он
не указ. Здесь я отвечаю. В своей генеральской форме, как положено, подхо-
жу к академии, народ шумит, но расступается. Захожу в здание, оттуда свя-
зываюсь с Прагой. На проводе опять Ямщиков. Говорит: как хочешь, так и
действуй. Я приказываю: убрать самоходки к чертовой бабушке. Немедлен-
но! Вызываю командира батареи: заводить, и марш отсюда! “Слушаюсь!” Са-
моходки ушли, народ начал расходиться.
На площадь выехал, а там 6 самоходок. Никто не стреляет, ничего, но
зачем? Я говорю – убрать их! В общем, из города все войска сразу же вывели.
22 августа все было чисто. Доложил по телефону командующему Провалову
в Братиславе. Он мне – правильно сделал».
Наблюдения Иванова подтвердит автор секретной записки, обнару-
женной в рабочем столе Брежнева: «…вряд ли было оправданным развеши-
вать бронетанковое ожерелье на улицах Праги, Брно, Братиславы и других
городов. Фактически улицы и площади этих городов были забиты танками,
бронетранспортерами, артиллерией. Это было невыгодно во всех отношени-
ях: во-первых, это нарушало нормальный ритм жизни; во-вторых, такая де-
монстрация силы отрицательно действовала на патриотические чувства
граждан (одно дело, когда население видит войска с утра до ночи, а другое,
когда оно только о них слышит); в-третьих, боевая техника, располагаясь на
улицах, оказалась уязвимой в диверсионном отношении; если бы дело дошло
до открытого вооруженного сопротивления, то при таком варианте распо-
ложения войск мы понесли бы огромные потери…» 12
У десантников своя суматоха. Сообщили на радостях центру об изъятии
у контрреволюции почти сотни стволов. Центр приказал отправить трофеи в
Москву. А у них ничего нет. Тогда ночью по приказу командира десантной
дивизии солдаты разоружили рабочие отряды, отобрали автоматы, пулеме-
ты. На каком-то заводе были охотничьи ружья, десантники бросились и туда,
взломали ящики. Утром я приказал вернуть отрядам их оружие и вместе с
рабочими завода, пришедшими с протестом, еду на завод, захожу к директо-
ру. Сидит заводское руководство, кто-то шумит: «Вы оккупанты!» Свои же
его вытолкнули. Я попросил собрать рабочих, бригадиров, мастеров. Они го-
ворили прямо: «Вы нас обидели! Мы работяги».
Услышав, что по улицам носятся чешские ребята-мотоциклисты и заля-