«Я гибну, но мой смех еще не стих», или Сага об Анле Безумном. Книга первая
Шрифт:
XLI
После того, как северяне починили ладьи и пополнили запасы, Харальд Сын Конунга велел всем идти к Селунду под парусом и на веслах. Близ острова Хлесей дорогу им заступил большой боевой корабль, на каком плавают вожди дружин. Первым, кого Харальд Сын Конунга увидел на том корабле, был кряжистый, полнокровный, улыбчивый человек, призывно махавший ему рукой. В нем он узнал своего сводного брата Рандвера, сын Радбарда, правившего в восточных землях. Возле конунга были его люди, рядом с ними – херсиры отца Харальда. В сторонке стоял Бруне, держась подле юного воина в кольчуге не по росту. Когда корабли встретились бортами, Рандвер конунг, сменив радость на печаль, объявил:
– Важную весть мы несем тебе, Харальд. Знай, что
– Разве отец мой умер! – воскликнул Харальд. – Кто видел его смерть?
Тут Бруне, вытирая рукой слезы в глазах, заговорил нараспев, как на тризне:
– Шесть ночей назад, в день Фрейи 89 , Весет ярл привел к Хлейдру дюжину ладей, полных ратников, когда твой отец пировал в своей усадьбе и не ожидал нападения. Конунгу недостало воинов, чтобы утопить ярла в море. Он встретил нашего врага у ворот усадьбы, затем отошел в свой дом и храбро защищал его. Но люди Весета стали пускать огненные стрелы и подожгли чертоги конунга. После этого ярл поклялся, что не причинит вреда женщинам и слугам, но все свободные мужчины в доме будут убиты. Конунг приказал нам выйти и спасти свою жизнь. Один уберег меня от того, чтобы видеть смерть господина, но когда мы уходили, он сидел во главе стола, с мечом в одной руке и с рогом, полным пива, в другой…
89
У германцев особые дни недели были посвящены самым почитаемым богам. Так, среда была днем Одина (Вотана), четверг носил имя Тора (Донара). Пятница считалась днем Фрейи, или, возможно, Фригг, жены Одина (ср. шведск. Fredag, нем. Freitag и англ. Friday).
– А как же моя сестра? – побелел лицом Харальд. – Где Герута?
Бруне понимающе кивнул и так же напевно продолжил свою речь:
– Когда конунг отослал нас, он велел мне пуще жизни беречь Геруту, свою дочь. Ибо Весет ярл громко похвалялся, что княжна или выйдет за него замуж, или станет его наложницей. Начал я думать, как отвести от нее беду. И велел Тордис, дочери Грима, надеть на себя платье княжны, а сверху накинуть ее плащ с колпаком. Я же подыскал Геруте мужскую одежду, какую носят слуги. Тордис вышла с другими служанками и ее повели к ярлу. А я вывел княжну из дома вместе с челядью. Тогда же пять гридей конунга, чтобы дать нам уйти, напали на ярловых людей. Всех их подняли на копья, но я с твоей сестрой был уже за усадьбой. С великими опасностями дошли мы до пристани, где верные конунгу люди спустили на воду ладью. Тогда я приказал им приналечь на весла и поднять в море парус…
– Да скажи, проклятый, – взревел Харальд, – что стало с Герутой?!
В гневе он перепрыгнул через два борта и кинулся к Бруне, желая схватить его за горло. Но бывалый слуга спрятался за юного воина, который, напротив, выступил вперед. И тогда Харальд Сын Конунга увидел, что это не муж, а дева, да еще не кто иная, как его сестра. Хотя лицо княжны омрачала беда, ее молодая красота прибывала, как вешние воды, и даже в кольчуге не по росту она была хороша. Брат прижал сестру к груди, и, как и она, не сдержал слез. Внезапно сын Хрёрека Метателя Колец поднял голову и окинул всех острым и хватким взглядом. Желая проникнуть в мысли каждого, он настороженно спросил людей вокруг себя:
– Кто из вас признаёт меня своим конунгом?
Все датские херсиры на кораблях отвечали, что нет у них другого правителя, кроме Харальда, сына Хрёрека конунга. Тогда новый властитель осведомился, где теперь Весет ярл и кто из хевдингов с ним заодно, а кто остался верен ему.
Рандвер конунг сказал родичу, что его кровник ушел из Хлейдра со своим хирдом и взятым добром к Ингвару ярлу в Сканей. Люди говорят, будто меж ними такая дружба, что Весет ярл сватался к его сестре, и вскоре погуляет на свадьбе. А этот Ингвар приходится зятем Оттару Урожаю, конунгу гаутов. И Весет ярл, покидая Хлейдр, бахвалился, что если датские хевдинги не признают его права на Селунд, будущим летом он приведет с собой гаутов и свеев. Тогда, мол, они погуляют не хуже, чем при Хрольве Жердинке 90 .
90
Хрольв Жердинка – легендарный датский конунг, получивший прозвище за худобу тела. Принимал в свою дружину лишь отборных воинов, с которыми часто ходил в походы. Был сожжен вместе со своими дружинниками в собственных палатах в Хлейдре, в результате нападения многочисленного войска свеев и гаутов, которое привел его двоюродный брат.
– Ну, а ты, брат мой, – спросил Харальд, – приведешь ко мне свое войско?
Рандвер конунг отвечал ему с обычной улыбкой, без веселья в глазах:
– Как твой родич я поддержу тебя. Но как правитель державы я должен ее сохранить и передать сыну. От отца мне достались город в Гардах 91 и народ, не имеющий пока даже единого имени. Если я буду воевать за тебя на западе, против меня могут подняться племена на востоке. А теперь ответь, но не как брат, а как конунг: ты бы двинул войско на моих врагов, не желая ничего взамен?
91
Гарды (Gardar, множественное число от gardr – «укрепленное поселение») – древнескандинавское название ладожско-ильменского региона северной Руси, связанное с существованием множества укрепленных поселений на Волхове и реках, впадающих в озеро Ильмень. Затем это слово стало основой для древнескандинавского названия всей Руси – Гардарики (Gardariki), которое не вполне точно переводят как «Страна городов».
– И чего ты хочешь? – сверкнул глазами Харальд, взглянув на брата в упор.
– Ты начнешь войну, – отвечает Рандвер, – и возьмешь Сканей, или тебе не быть конунгом Датской державы. Я готов прислать тридцать дюжин моих воинов – половину моего войска – на Селунд, Фьон, или куда укажешь. За это ты объявишь моего сына Сигурда своим наследником в Сканей и в землях гаутов и свеев, которые завоюешь. Твой род будет править на западе, мой – на востоке.
Харальд конунг поразмыслил, потом усмехнулся и примирительно сказал:
– Быть посему! Иные скажут, что мы делим шкуру неубитого медведя, но чего не сделаешь для брата?! Выполни свое обещание, а я выполню свое.
На этом два родича расстались, наружно довольные друг другом. Тогда Харальд конунг решил держать совет с датскими херсирами, которые перешли на его корабль. Но Харальд ярл, давно глядевший лишь на Геруту, напомнил ему:
– Все мы, и особенно дочь конунга, нуждаемся в отдыхе. Перед нами земли, которые твой отец, конунг, доверил моему отцу. Будь же гостем в моем доме!
Харальд конунг нашел этот совет разумным, указал каждому херсиру, что ему нужно делать, и велел вести корабли с воинами к усадьбе сыновей Хельги.
XLII
Харальд ярл послал упредить родных, чтобы они как нельзя лучше приняли в «Вересковой пустоши» Харальда конунга и его людей. Фенге, сын Хельги, и Асгерд, дочь Торбранда, пришли к причалу выразить новому правителю свое почтение. Особенно старался услужить гостю Фенге, который принялся его восхвалять и заверять, как он рад принять конунга и его сестру в своем доме. Но Харальд конунг нуждался не в говорунах, а в ратниках, поэтому, не дослушав до конца человека, за которым не было славных дел на войне, прошел в усадьбу.
Асгерд предложила княжне отдохнуть в своих покоях, и Герута удалилась вместе с ней. А Харальд ярл пригласил в большую палату Харальда конунга, датских херсиров и Хастинга с Гримольвом. Для них там уже были накрыты столы, уставленные блюдами с олениной и чашами с медовой брагой. Не были забыты и воины. Рабы пригнали к ним коров и овец, отнесли корзины с хлебом и бочки с пивом. Даны и норги развели костры на берегу, и вскоре запах жареного мяса и хмельные крики известили вождей в доме, что их люди всем довольны.