Я, грек Зорба (Невероятные похождения Алексиса Зорбаса)
Шрифт:
Один большой греческий флаг развевался на горе у вершины подвесной дороги, другой – у ее основания, на берегу. Зорбас поставил у барака бочонок вина, а рабочий жарил на вертеле упитанного барашка: после освящения и открытия подвесной дороги гостям предстояло выпить стакан вина, закусить и пожелать предприятию успеха.
Зорбас снял с барака клетку с попугаем и бережно установил ее на высоком камне у первого столба.
– Будто мою супругу вижу, – пробормотал он, нежно глядя на попугая, вынул из кармана горсть арахиса и покормил его.
На Зорбасе была праздничная одежда – белая, расстегнутая
Зорбас поспешно подошел и поприветствовал старост, как знатный вельможа при встрече со знатными вельможами, объяснив при этом, что такое подвесная дорога, как она обогатит село и как Богородица – велика Ее милость! – просветила Зорбаса создать эту совершенную дорогу.
– Дело это далеко не простое, – говорил Зорбас. – Найти нужный угол – целая наука! Несколько месяцев промучился я, и все зря: разум человеческий не для великих дел, тут нужно озарение Божие. И вот увидела Всемилостивая мучения мои и сжалилась надо мной. «Бедняга Зорбас – хороший человек, добра селу желает, – сказала она, – дай-ка помогу ему!» И тут свершилось чудо!
Зорбас замолчал и трижды перекрестился.
– Чудо свершилось! Однажды ночью явилась мне во сне женщина в черных одеждах. Это была Богородица – велика ее милость! В руке у нее была крохотная, такая вот, подвесная дорога. «Зорбас! – сказала она. – Принесла я тебе с небес проект. Вот, используй этот угол и прими мое благословение!» Сказала она мне так и исчезла. Вскочил я со сна, побежал туда, где проводил испытания, и что же вижу? Веревка была натянута под нужным углом и благоухала ладаном: конечно же, длань Богородицы коснулась ее!
Контоманольос раскрыл было рот, желая что-то спросить, но тут на каменистой тропе появились пятеро монахов верхом на мулах, а еще один торопливо шагал впереди с большим деревянным крестом на плече и что-то кричал. Что он кричал, разобрать было еще невозможно.
Послышалось пение псалмов, монахи махали руками, творя крестное знамение, от камней сыпались искры.
Пеший монах уже подошел. Пот струился с него ручьями. Монах поднял высоко крест и воскликнул:
– Чудо, христиане! Чудо свершилось, христиане! Братья несут образ Всемилостивой Богородицы… Падите ниц и поклонитесь!
Взволнованные сельчане, рабочие и старосты поспешно окружили монаха и стали творить крестное знамение. Я стоял в стороне. Зорбас быстро глянул на меня, сверкнув глазами:
– Подойди и ты, хозяин! Иди сюда, послушаешь о чуде Всемилостивой!
Торопливо, прерывисто дыша, монах приступил к рассказу:
– Слушайте, христиане! Облик Бога есть чудо божественное! [56] Дьявол овладел душой проклятого Захария и велел ему третьего дня облить нефтью монастырь. Но Бог растолкал нас, проснулись мы, увидели пламя, вскочили на ноги. Настоятельские покои, веранда, кельи были в огне. Ударили мы в колокола, закричали: «Помоги нам, Богородица Мстительница!», забегали с кувшинами и ведрами, и на рассвете огонь угас, благодаря ее милости!
56
Отправились мы в часовню, где пребывает ее чудотворная икона, стали на колени и воззвали: «Подними свое копие, Богородица Мстительница, порази виновного!» Собрались мы во дворе и увидели, что нет среди нас Захария, Иуды. «Он нас поджег, он!» – вскричали мы и бросились искать его. Искали мы целый день, и все зря. А сегодня на заре отправились мы снова в часовню, и что же видим, христиане? Облик Бога есть чудо божественное! Захарий лежал мертвым у ног Богородицы, а на острие копья, которое держит Богородица, была капля крови.
– Господи, помилуй! Господи, помилуй! – бормотали сельчане, падая ниц и творя крестное знамение.
– И вот что еще потрясающее свершилось! – продолжал монах, глотая слюну. – Когда наклонились мы, чтобы поднять бесноватого, то так и застыли, раскрыв рты: Богородица остригла ему волосы, усы и бороду, словно католическому попу!
Я отвернулся, с трудом сдерживая смех, глянул на Зорбаса и тихо сказал:
– Безбожник!
А Зорбас смотрел на монаха, выпучив глаза, благоговейно творил крестное знамение и шептал:
– Велик ты, Господи! Велик ты, Господи, и дивны дела твои!
Между тем монахи прибыли, спешились, гостинник с чудотворной иконой в руках стал на камне, и все бросились, давя друг друга, поклоняться ей. Тучный Дометий стоял позади с дискосом, кропил кропилом твердые крестьянские лбы, а три монаха, все в поту, сложив на брюхе волосатые руки, стояли подле и пели псалмы.
– Мы отправимся по критским селам, чтобы верующие могли совершить поклонение и дать столько, насколько просветит их ее милость… Соберем деньги и восстановим святой монастырь…
– Ну и жеребцы! – пробормотал Зорбас. – И на этом наживутся!
Он подошел к настоятелю и сказал:
– Святой настоятель! Все готово к освящению. Да благословит наши труды ее милость!
Солнце поднялось высоко, воздух не двигался, было очень жарко. Монахи собрались вокруг первого столба с греческим флагом, утерли широкими рукавами пот со лбов, пропели молитву об «основе дома»: «Господи, Господи, установи механизм сей на прочной скале, дабы ни ветер, ни вода не имели силы повредить ему…» – окунули кропило в медный таз и окропили столб, трос, шкивы, Зорбаса и меня, а затем сельчан, рабочих и море.
После этого монахи бережно, словно больную женщину, подняли икону, установили ее прямо на высоком камне рядом с попугаем, а сами стали подле нее, приготовившись смотреть на открытие. С другой стороны столба стали старосты, посредине – Зорбас, а я отошел к морю.
Испытание должно было проводиться только тремя бревнами – в честь Святой Троицы, однако мы прибавили и четвертую сосну – в честь Богородицы Мстительницы.
Монахи, сельчане, рабочие перекрестились, бормоча:
– Во имя Бога и Богородицы!