Я хочу быть с тобой (Развод по-русски)
Шрифт:
– Как дела, Максимка?
– Ништяк, – он, не отрывая глаз, глядел на свое божество, – жду протез.
– Так держать! – Борис Кузьмич кивнул. – В четверг поедем к профессору на примерку.
– Ладно.
– Не ладно, а «есть», – поправил хирург, – ты ж у нас бравый солдат!
– Есть! – Максимка приложил ладошку к покрытой ежиком голове.
Хирург подошел к кровати Алеши и с сочувствием посмотрел на ребенка. Алле стало стыдно. Словно это она довела бедного мальчонку до такого плачевого состояния.
– И как мы? Приходим в
– Пи-и-ить, – тихо пропищал Алеша, заглядывая сквозь слезы врачу в глаза. Удивительно, но громадного доктора он, как и Максимку, не испугался – было такое ощущение, что панический страх в нем вызывали лишь женщины.
– Голубушка, – не оборачиваясь на Аллу, с укором произнес Борис Кузьмич, – почему не поим ребенка?
– Б-боюсь, – она начала заикаться, – в-вдруг в-вырвет.
– Не бойтесь, – Борис Кузьмич отогнул край одеяла и внимательно посмотрел на ногу Алеши, – времени много прошло. Пусть ребенок попьет.
Алла торопливо открыла крышку поильника, налила из бутылки воды, расплескав половину, закрыла и поднесла к сухим губам. Алеша, не глядя на Аллу, впился обеими ручками в чашку и уже не выпускал ее.
Врач вернул одеяло на место и, не сказав ни слова, стремительно вышел из палаты. Алла бросилась вслед за ним.
– Борис Кузьмич!
Он нехотя остановился и обернулся. Только сейчас, когда завотделением стоял перед ней при свете дня с устало опущенными плечами, Алла поняла, как много ему лет: шестой десяток давным-давно успел разменять.
– Борис Кузьмич, – Алла сделала несколько неуверенных шагов к нему, – как все прошло?
– Неплохо, – он мотнул головой, – насколько это возможно.
– То есть…
– Скажем так. Все вопросы решить не удалось. Пока преодолели первый этап.
– И… что… дальше…
– Будем бороться.
– Вы думаете… – она не сумела продолжить, захлебнувшись собственными словами.
– Выводы делать рано, – его лоб покрыли бесчисленные морщины, – но и гарантировать ничего не могу.
– Я… – Алла смотрела на него с мольбой. – Вы только скажите, что нужно! Какие препараты, какой уход. У меня есть деньги!
– Я понял, – он кивнул и повторил, – будем бороться.
Алла вернулась в палату. Она сидела рядом с Алешей, не отходя ни на шаг. Стул поставила у кровати так, чтобы мальчик ее не видел: не хотела лишний раз его волновать. Каждое соприкосновение с ней ребенок воспринимал болезненно: если бы не помощь Максимки, Алла вряд ли сумела бы накормить малыша, поднести судно. К счастью, Алеша больше не кричал и не жаловался на боль – лежал, приподнявшись на подушках, и внимательно наблюдал за жизнью в коридоре сквозь стеклянные стены палаты. Алла невольно следила за его взглядом.
Мимо торопливо проковылял, опираясь на костыли, долговязый подросток. Несколько минут спустя он снова появился, только уже с белокурой девочкой со сломанной рукой, которая отчаянно строила ему глазки. Потом возникла компания мальчишек с невесть откуда взявшимися надутыми гелием
Погрузившись в свои размышления, она не сразу заметила, как вокруг начало происходит что-то странное: пациенты заерзали на кроватях; все, кому можно было ходить или передвигаться на коляске, высыпали в коридор. Больницу наполнил странный, сотрясающий стены гул.
– Теть Алла, – крикнул Максимка, перебираясь в коляску, – откройте мне!
Алла, еще не понимая, в чем дело, встала и настежь распахнула дверь палаты.
– Спасибо, – Максим застрял, перебираясь через порог, – вертолет! Побежали смотреть!
– А Алешенька?
– Да у него мультик еще на полчаса! Все под контролем!
Алла едва успевала за Максимкой, который несся на своей коляске с невероятной скоростью, умело лавируя между людьми. У выхода из отделения она снова подержала ему дверь, и через мгновение они очутились рядом с лифтами, около громадного окна, которое облепила разновозрастная толпа.
Устроив во дворе больницы настоящий ураган, от которого по-зимнему тощие деревья пригибались к земле, а падающий снег превращался в метель, вертолет садился на круглую площадку перед главным входом в клинику. Ребятня замерла в ожидании. Взрослые тревожно перешептывались.
Глядя поверх ежика Максимки, Алла наблюдала за тем, как из больницы выбежали санитары с носилками.
– Хоть бы живой, – раздался чей-то шепот, и она бессознательно подхватила эту фразу. Стала ее повторять.
Вертолет наконец коснулся земли. Не дожидаясь остановки винта, бригада врачей и санитаров бросилась к едва опустившемуся трапу. Бегом, одни за другими, они выносили из машины носилки. Всего четыре. Пострадавшие лежали неподвижно, накрытые одеялами.
– Страшная авария, – сообщил кто-то, – в Подмосковье, на Ярославском шоссе. Пьяный водитель.
После паузы, когда все уже собрались расходиться по своим палатам, из вертолета медленно вынесли еще одни носилки. На них, накрытое черным полиэтиленом, лежало чье-то крошечное тело.
Разбредались молча, с низко опущенными головами. Максимка уехал вперед, забыв про Аллу. Сам открыл дверь в палату, забрался на кровать и лег лицом к стене. Она хотела подойти к нему, успокоить, но он это почувствовал и предупреждающе поднял руку.
Алешенька, досмотрев мультик, уснул. Дежурная медсестра неслышно подошла и велела Алле ехать домой: мальчик спит, а ей надо отдохнуть перед завтрашним днем.