Я хочу быть с тобой (Развод по-русски)
Шрифт:
– Фильмы не забудьте, – заплаканным голосом просипел Максимка, когда Алла поднялась, чтобы уйти.
– Не забуду. – Она подошла и осторожно коснулась его плеча.
Постояла рядом, потом наклонилась и тихо произнесла:
– Спасибо тебе, Максимка! Ты нас с Алешенькой спас.
Он ничего не ответил, только покрытая жестким ежиком голова заерзала на подушке.
Алла выползла на улицу через черный ход – главный уже закрыли. Никогда еще она не чувствовала себя такой усталой: ноги подкашивались, едва волоча ставшее вдруг неподъемным тело. В голове клубился туман. Она подумала, что не сможет в таком состоянии
Полицейские в больнице так и не появились, хотя врач «Скорой помощи» четко назвал им клинику. От родственников Алеши тоже не было никаких вестей. Где его родители? Ищут ли сына? Только сейчас в голову Аллы пришла элементарная мысль, которая почему-то ни разу не возникла раньше, – ее Алешенька мог быть беспризорником. Возможно, сбежал из детского дома или от непутевых родителей. Следы насилия только подтверждали эту догадку: бездомного ребенка кто угодно может обидеть.
Догадка показалась Алле такой дикой и страшной, что защемило сердце. На дворе двадцать первый век, вокруг только и разговоров, что о толерантности, человеколюбии. И все еще остались дети, о которых некому позаботиться?
Но ведь домашний ребенок давно бы рассказал о маме с папой, какими бы они ни были! А Алеша о родителях даже не вспоминал. Так, словно они были ему не нужны, а он им – тем более. Алла не знала, так ли это на самом деле, но превращать сейчас несчастного мальчика в источник информации не могла – слишком многое пережил ребенок, чтобы бередить свежие раны. Должно пройти хотя бы немного времени.
Конечно, Алла обязана была сама пойти в полицию, если уж сержант не удосужился добраться до больницы! Но, с другой стороны, что она могла сейчас им сказать? Кроме догадок и признаний в том, что она обманом проникла в детскую клинику, ничего. Они станут допрашивать Алешеньку, а он может испугаться.
Возможно, на днях ребенку станет лучше, и тогда можно будет приступить к выяснению обстоятельств…
Алла не помнила, как добрела до машины, как доехала до дома и упала в постель, чудом не забыв завести на телефоне будильник.
Глава 7
Лишь тот что-то значит, кто что-то любит. Не быть ничем и ничего не любить – одно и то же.
Она встала, не дожидаясь пронзительного писка будильника, без пяти шесть. Выспаться снова не удалось – всю ночь в голову лезли мысли о том, что она поступает неправильно: присвоила мальчика себе и не желает ни в чем сознаться. Ее долг немедленно пойти в ближайшее к месту аварии отделение полиции и дать показания! Пусть ищут, откуда ребенок свалился под колеса проклятой машины. Пусть сам автомобиль объявляют в розыск – давно пора. Если полиция опросила жителей подъезда, у них могла появиться точная информация.
Алла начала собираться. Сложила в большой бумажный пакет диски с фильмами для Максимки, выпила кофе и поехала на Шмитовский проезд.
В поисках отделения полиции она добралась до места аварии. Около злосчастного дома за прошедшие дни ничего не изменилось. Не было даже следов беспокойства, словно никто и не заметил пропажи ребенка. Мальчик, скорее
Мысленно она вернулась в ту страшную ночь, после которой, казалось, прошла уже целая жизнь. Удивительно, но, несмотря на шум во дворе, ни в одном окне не загорелся свет. Ни один человек не вышел на улицу, хотя первые этажи – Алла не сомневалась – прекрасно слышали вой медицинской, а потом и полицейской сирены.
Люди стали пугливы и безразличны – им нет дела до того, что творится под самым носом.
Алла подергала подъездную дверь, но она оказалась закрыта на кодовый замок. Даже о том, где находится отделение полиции, было не у кого спросить. Она растерянно покрутилась на месте, а потом придумала компромисс: достала из сумки ручку, вырвала из записной книжки лист и написала первые слова объявления: «Всех, кто видел или разыскивает Алексея Соколова, мальчика пяти лет…» Остановилась. Затея с запиской на двери подъезда показалась ей дикостью: словно собака пропала, а не живой человек. Разве так можно?!
Алла скомкала лист и бросила в урну. Уже вышла из двора, но потом, как заколдованная, снова вернулась к железной двери. Вырвала еще один лист, нацарапала объявление и, приписав свой мобильный телефон, прикрепила к стене. Возможно, эта сделка с совестью не имела ни малейшего смысла и правильнее было бы сидеть в полиции, писать заявление и давать показания, но она не могла. Ее разлучат с Алешей, как только ситуация прояснится: у нее нет никакого законного права быть рядом с ним.
Все еще глядя на сиротский листок у двери, Алла стала пятиться от подъезда и чуть не сбила с ног маленькую старушку, оказавшуюся у нее за спиной.
– Простите, ради бога! – чтобы сохранить равновесие, она ухватила бабушку за плечи.
– Ничего, – пожилая дама натянуто улыбнулась.
– Извините, – Алла смущенно убрала руки.
– Что это тут? – Старушка с любопытством подошла к объявлению.
Абсолютно седая, в старом пальто, отороченном видавшим виды мехом, бабушка была такого низкого роста, что полиэтиленовый пакет с продуктами из супермаркета практически волочился по земле. Даже рядом с Аллой она выглядела крохотной.
– Около вашего подъезда, – Алла решила попытать счастья: вдруг эта женщина что-то видела или знает, – машина сбила ребенка.
– Что, насмерть?!
– Нет, слава богу! Мальчик жив. Но травмы серьезные.
– А вы кто? – бабушка повернулась к Алле и стала ее разглядывать. – Из милиции?
– К вам уже приходили?!
– Не было никого, – старушка прищурилась, взгляд ее стал внимательным.
– Странно…
– Так вы откуда, – она еще раз посмотрела на листок, – Алла Георгиевна?
– Я была рядом, когда ребенка сбили, – Алла вздохнула, – вызвала «Скорую помощь», мальчика отвезли в больницу. А родственники до сих пор его не нашли. Понимаете? Наверное, он бездомный.
– Лешка-то? Не-ет, – старушка прищурилась, – он здесь с матерью жил.
Алла застыла как вкопанная. У Алеши есть мать, но она до сих пор не забила тревогу?!
– И где… эта женщина?
– Пропала, – бабушка пожала плечами, – я еще подумала, сбежала тайком, чтобы за квартиру не платить. Второй день их с Лешей не видно.