Я и мое отражение

Тихонова Карина

Хотя вряд ли тетка заказала в типографии строго лимитное количество экземпляров. Она женщина предусмотрительная. Наверняка учла возможность типографского брака, случайности вроде порванной открытки и тому подобные казусы.

Да. Наверняка пригласительных билетов больше, чем нужно.

Значит, есть надежда, что пропажу одного из них тетка не заметит.

В любом случае попытка не пытка. Не таранить же ворота! Тем более, что такие ворота протаранить и не удастся.

Я задвинула ящик с пригласительными билетами, выключила свет и открыла дверь

в коридор. В коридоре было пусто, горели только две лампы из всех имеющихся. Я бесшумно прошлась по ковровой дорожке, вошла в свою комнату и спрятала открытку под ковер.

Завтра придумаю место получше. Сегодня нет сил.

Я взяла с кресла клетчатый плед, легла на диван и попыталась уснуть под неумолчный тетушкин храп.

Странно, но у меня это получилось.

Утро пятницы я встретила с петухами. Точнее говоря, встретила бы, если бы они тут были.

Спала я плохо. Тетка храпела, как испорченный аккордеон, и смотреть сны под такую музыку было почти невозможно. Обрывки снов, носившиеся в моем взбудораженном сознании, без конца напоминали мне о той непростой ситуации, в которой я оказалась. То я видела, как тетка сталкивает нас вместе с Женькой в бездонную пропасть, то мы с Женькой на полном машинном ходу врезались в закрытые чугунные ворота…

В общем, меня замучили производственные кошмары.

Я встала с дивана еще более утомленной, чем легла вчера.

Оделась, подняла угол ковра, достала открытку и сунула ее под кофту.

Вышла в коридор и побрела к лестнице.

Дворецкий встретил меня в привычном безукоризненном виде и с привычной политкорректностью.

– Доброе утро, – начал он.

– Доброе! – ответила я, зевая. – А который теперь час?

– Половина десятого.

Я поразилась.

– А почему темно?

– В горах осенью рассветает поздно, – ответил дворецкий, как обычно почтительно и корректно.

– А-а-а…

Я хотела потянуться, но вспомнила про открытку, спрятанную под кофтой, и удержалась.

– Пойду прогуляюсь по двору перед завтраком, – сказала я небрежно.

Дворецкий почтительно наклонил голову и открыл мне дверь.

Я вышла во двор. Утренний горный воздух был весьма и весьма прохладным. Я зябко поежилась в тонкой кофточке.

Нет, сразу возвращаться домой нельзя. Сначала нужно решить, где я припрячу пригласительный.

Пристроить билет нужно с таким расчетом, чтобы, во-первых, он не испачкался и не потерял товарного вида. А во-вторых, чтобы его можно было легко и незаметно достать перед выездом в город.

Я прошлась по двору, постояла перед клумбой с цветочными часами.

Нет, здесь прятать не годится. Землю рыхлая и влажная, в ней, к тому же, каждый день роется садовник.

Я обошла клумбу и пошла к ступенькам крыльца, ни на минуту не забывая о том, что за мной могут наблюдать через окно.

Я подошла к ступенькам, вынула руки из карманов тонкой шерстяной кофты и мастерски рассыпала вокруг себя разнокалиберную денежную мелочь.

– Ой!

Я присела и начала собирать монетки. Краем глаза

я косилась на ступеньки и обшаривала расстояние вокруг них.

Вот удобное место! Под ступеньками, с обратной стороны есть пустое пространство! И камень чистый, сухой… Тем более, что припрятать приглашение мне нужно только до завтра. Завтра поеду на встречу с Виктором и заберу отсюда открытку.

Я потянулась за закатившейся монеткой, переместилась ближе к ступеньке, воровато оглядела окна.

Кажется, пусто. Эх, была не была!

Я сунула руку под кофту, вытащила открытку, немного помявшуюся под одеждой. Ничего страшного!

Положила открытку под ступеньку и прижала к земле самым чистым камнем, который смогла найти.

«Нужно было положить пригласительный в целлофановый пакет, – подумала я. – А, ладно! И так сойдет!»

Туда же я сунула диктофон с наполовину использованной кассетой. На всякий случай. Как говорится, береженого бог бережет.

Я поднялась на ноги, отряхнула руки и двинулась вверх по ступенькам.

Дворецкий открыл мне дверь все с тем же осточертевшим выражением почтительности.

– Холодно, – объяснила я свое быстрое возвращение.

– С утра воздух довольно прохладный, – витиевато согласился со мной дворецкий.

– Попросите накрыть в столовой, – сказала я.

– Вы будете завтракать одна?

Я прикинула. По всей видимости, тетка проспит до самого обеда. Уж больно хорошо она вчера назюзюкалась.

Я вспомнила количество пустых винных бутылок, стоявших на ее рабочем столе, и укрепилась в своей мысли.

– Одна, – ответила я.

– Слушаю.

Я пошла наверх, а дворецкий куда-то направо от входа. Надо полагать, на кухню. Ни разу не была в служебных помещениях. Зачем мне? Богатая наследница, у которой жизнь сплошной сахар, перемешанный с медом, не должна интересоваться такими низкими подробностями!

Во всяком случае, так я думала раньше. И оглядывала женщин, выходивших из роскошных автомобилей, с некоторой завистью.

Сейчас же…

Сейчас мне их почему-то жаль. От всей моей понимающей души! Не может большое богатство не сопровождаться такой же большой головной болью! Как говорил один мой бывший поклонник: «Большому кораблю – большое кораблекрушение».

Вот именно.

Господи, с какой же радостью я развяжусь со всеми этими деньгами! С какой же радостью я вернусь в свою прежнюю жизнь, обремененную кучей проблем!

Из двух зол я выбрала для себя меньшее. И говорю господу спасибо за полученный урок. Пускай на моем маленьком кораблике я могу плавать только вдоль берегов, пускай! Зато самая большая опасность для меня в этом случае – сесть на мель. В то время как билет на роскошный «Титаник» оказался для большинства его пассажиров билетом на тот свет.

Вот я и пытаюсь обменять свой билет в роскошную смерть на билет, гарантирующий скромную жизнь.

Я позавтракала в столовой, наслаждаясь тишиной и спокойствием. После завтрака я рискнула подняться наверх и заглянуть в свою комнату.