Я и мои (бывшие) подруги
Шрифт:
Были и в наше время и в нашей школе такие девочки и мальчики на выпуск раньше нас. Одного из них даже помню по фамилии — Луцкий. Не успел окончить школу, сел в первый раз. А одним разом такая карьера не кончается.
И девочек из той лихой компании помню — накрашенные, наглые, грубые, задиравшие нас, порядочных, чтобы покуражиться. Не знаю, чем они кончили. Карьерой жены зека, видимо.
Счастье не длится вечно. Однажды, выходя из школы, я увидела, что уютного мирка, надежно скрывавшего нас ветвями от глаз посторонних, больше нет. Ивушку срубили. Почему? Кому мешало развесистое, красивое, здоровое дерево?! Это был знак и удар в сердце. Нашего зеленого ажурного приюта, символа детства, больше не было.
Придя
«Нашу ивушку срубили!» — из-за слез в голосе она даже не сразу поняла, о чем я.
Больше у нас не было прекрасного тайника, и все литературные посиделки на лоне природы прекратились. Жаль!
После школы Ира уехала к своим родителям на север. Мы переписывались и виделись, когда она приезжала на сессии в техникум, где училась заочно. В один из таких долгожданных приездов она сообщила, что выходит замуж.
Я была смущена скоропалительностью решения. Мое предчувствие, а, может быть, и здравый смысл говорили мне, что ничего хорошего из брака с малознакомым, чуть ли не «первым встречным пареньком», не выйдет.
Хотя, как посмотреть. Вышла жизнь, двадцать лет жизни, семья, дети, свои радости и свои трагедии. Романтическая история их короткого знакомства в аэропорту — он на семь лет старше, не сопляк, а настоящий мужчина в ее глазах, конечно, произвели на нее сильное впечатление. Она созрела для первой любви, расцвела, как цветочек расцветает для пчелки. Пришла пора, вот и все. Она ко всем нам пришла. А уж кто оказался первым встречным пареньком — это кому как повезло…
В мое время люди в основном сначала женились, а потом жили вместе и заводили детей. Сейчас все не так железобетонно: можно сначала пожить с человеком (было бы где), проверить свои чувства и элементарную психологическую совместимость. А детей заводят или поздно, или никогда. Так происходит в той стране, где я живу, в России, скорее всего, тоже. В эпоху глобализации прогресс и более или менее одинаковое развитие распространяется на всех. Да так и раньше было. Сравните, например, эстетику кино, тенденции в литературе или музыке в 60-е годы. Дух времени в конце концов проникает всюду, какой бы стеной ты не отгородился от мира.
Хотя, существуют люди, сознательно идущие против течения. Говорят, сейчас в Америке распространилась новая мода среди молодых христиан — никакого секса перед браком. Во времена, когда общество, наконец, добилось обратной возможности, это звучит по меньшей мере оригинально. Ну, да ладно, каждому свое. Главное, чтобы была свобода выбора. А в рациональной Европе уже всегда господствовал более трезвый взгляд на человеческие отношения, питаемый правильным знанием об их природе.
Вот один пример.
У нас есть сказка о «лягушонке в коробчонке», которая, когда никто не видит, превращается в Василису Премудрую, и делает свои расчудесные дела, выручает своего менее умелого, но любимого мужа. Я подробностей не помню, но вы меня поняли, милые читательницы. Мы и сами в Василис превращаемся, если от нас это требуется. А шо робыть? Кто сделает, если не ты? То-то же…
А в европейской сказке о заколдованном в лягушку принце все наоборот. Там принцесса с характером, можно сказать, эмансипированная — знает себе цену, не то что наши безропотные Аленушки, Марьюшки или Василисы. По «сценарию» сказки европейская принцесса должна была ублажать урода-лягушку (заколдованного принца) с ужасным характером и непомерными требованиями. Потом он ее все же довел, и принцесса швырнула вредного лягушонка в стену. Этим проявлением норова девушка невольно расколдовала земноводное, и он превратился в хорошего принца. Ну и потом, как водится в сказках, они друг друга полюбили, прожили счастливо долгую жизнь и умерли в один день. (Это чтоб старцу-принцу не надо было новую искать! Вспомните начало книжки.)
Вдумайтесь в эту умную мысль. Разве не так? С первого раза вообще редко что удается. Это печально, но факт. Первый блин — комом. Первые пельмени больше похожи на галушки, первый пирог — на мокрую резину. И первый брак, как правило, тоже — брак.
И еще на одну мысль обращаю ваше внимание.
Пока принцесска не запустила лягушонка в стену, он над ней измывался. А как понял, что она может за себя постоять, так у него совесть-то и проснулась. Так стоит ли ублажать и терпеть хамство «принцев», ехидненько сидящих у вас на шее?
Видите, какое отличие в психологии европейской принцессы и, хотя бы, нашей Аленушки? Вспомните сказку про Морозко. Он нет, чтоб молча заморозить бедняжку, — еще и ожидает от нее притворного кайфа уже упомянутой выше скромности и ложно понятого смирения. Мол, тепло ль тебе, девушка? А она ему в ответ безропотно-мазохистское: «тепло, тепло, батюшка». А мы такими образами восхищаемся и прививаем своим детям сомнительные идеалы, как нам — наши мамы.
А потом многие из нас лучшие годы своей жизни отдают первым встречным паренькам, тем, кто уступает им практически во всех отношениях и превращает их жизнь в вечную борьбу за собственное достоинство.
Кстати, в той стране, где я живу, конечно же, есть конституция. Так вот, самая первая и главная ее статья состоит из трех слов и звучит следующим образом: «Человеческое достоинство неприкосновенно». Все. Я не знаю современной Российской конституции, но по школе помню советскую. Там долго и нудно говорилось о направляющей и руководящей роли партии. Иногда имеет смысл внимательно почитать не только сказки, но и конституции.
Но вернемся в то святое время, когда нами руководила партия, мы сами были молоды, влюблены и замужем в первый раз.
Ира переехала в Москву и вышла замуж за героя своего короткого романа. Ее первая дочь на девять месяцев старше моей. Это я почему-то запомнила. Ира, как опытная мать, еще учила меня по телефону, что сейчас «отказались от плотного пеленания» (от этого садизма над детьми). С Ирой случилось то, что так неприятно поражает всех, кто до конца дочитывает гениальную «Войну и мир» и наблюдает метаморфозу прелестной Наташи Ростовой.
Напомню, она превратилась в самку. То же самое в какой-то мере произошло и с Ирой.
С этим превращением помучилась не только я, лучшая подруга, но и все, знавшие Иру по школе. Никто не ожидал от нее такого развития — эволюция в домашнюю хозяйку и мать троих детей. В наше время это казалось крайне непривычно. Все женщины тогда работали, сидеть дома считалось тунеядством. Обычно заводили в лучшем случае двоих детей — одного по незнанию и неопытности, другого, чтобы первому не было скучно. Иметь троих считалось большой редкостью. По статистике и сейчас на семью в среднем приходится полтора ребенка, то есть в некоторых — по одному, в других — по два. Хотя, конечно, всегда существовали женщины, мечтавшие о бытии матери многочисленных детей и стремившиеся только к такой судьбе. Мы все — разные, и каждому — свое. У людей индивидуальные представления о счастье, и слава Богу, что это так. Главное, чтобы они достигли своего счастья. Но в Ире ничего не предвещало подобного развития личности и интересов. Больше всего поражало ее полнейшее растворение в этих интересах — в быте и детях. Казалось странным, что человек, имевший разносторонние задатки, так много самобытных черт личности, вдруг добровольно превращается в квочку с выводком цыпляток и даже не мечтает о другой судьбе, нисколько не страдает от столь односторонней жизни. Даже наоборот — именно ее одну и желает!