Я и моя суккуба
Шрифт:
– Скажи – и узнаешь. Или твои речи – пустозвонство? Легко рассыпать извинениями, когда тебе ничто не угрожает. А ты попробуй рискнуть. Докажи смелостью свои намерения и чистые помыслы. Стоит ли твоя искренность крови, или же цена ей меньше конского яблока?
Да уж, ситуация – безысходней некуда. Какой вариант ни выбери – с одинаковой вероятностью можешь лишиться жизни. Недаром говорят, что отношения с девушкой – это забег по минному полю с повязкой на глазах. А тут, блин, самая опасная, непредсказуемая и коварная обитательница преисподней! Пойду на поводу – скажет, каблук. Потеря уважения –
– Арграхира… – наконец шепнул я.
– Р-р-р?.. – она потерлась носиком о шею – аккурат там, где бешено пульсировала сонная артерия.
– Изыди!
Девушка нахмурилась и заглянула прямо в глаза, точно не расслышала вполне простое и понятное слово. После несильно, но жестко толкнула в плечи и попятилась, подняв ладони как под дулом пистолета и натянув самую презрительную ухмылку из своей богатейшей коллекции. Так и шла, сверля полным разочарования и отвращения взглядом, пока не провалилась в разверзнувшийся под копытами пентакль.
Да, я выбрал не самый лучший вариант. Да, этот поступок вряд ли кто-то назовет достойным мужчины. Но ничего другого попросту не придумал – побоялся расправы, ведь в этом проклятом мире смерть неотрывно следовала за пришельцами из реальности. И тем не менее, шкала осталась на прежнем уровне в единицу из десяти. Если этот выбор – нейтральный, то два других в любом случае привели бы либо к поражению, либо к дополнительной порции энергии. Но какой именно шаг отделял от неминуемой смерти, я не узнаю никогда. И слава всем богам, демиургам и владыкам.
И без того паршивое настроение окончательно испортилось. Не того исхода я ждал – совсем не того, а тут еще на крыше крепости загудел колокол. Сперва подумал, бьют часы, но гул все ускорялся, а в предвратном квартале началось нездоровое оживление. Шутка ли – меня чуть не сшибли с ног распахнувшейся настежь дверью, а затем едва не затоптала ватага помятых с бодуна стражников. «Дублеты» на бегу натягивали шишаки, опоясывались мечами и сливались на узкой улочке в мутный коричнево-серый ручей.
Стража неслась со всего города к лестницам, ведущим на боевой ход внешней городской стены, а значит заварушка намечалась более чем серьезная.
– Что за шум, елки-моталки? – последним из «Под свиньи» вышел, пошатываясь, Ермак и с мокрым бульканьем икнул.
– Не знаю. Надо глянуть.
Мы протиснулись на стену (избавителям Хаб-Харбора никто и не думал препятствовать) и увидели текущую вдали черную струйку, словно неведомый великан выплеснул меж зеленых полухолмиев пинту темного пива. Поначалу я в самом деле подумал, что на город надвигается селевой поток, но вскоре разглядел плотную толпу странных существ. Больше всего твари напоминали обгоревших до смоляной гари зомби – торчащие ребра, облезлые черепа, алый блеск в пустых глазницах и отвисшие, полные гнилых клыков челюсти. Но от каноничных, пусть и чутка поджаренных ходячих мертвецов эту нечисть отличали бычьи рога, обрубки хвостов и длинные –
Стоило ветру подуть к морю, и защитники закашлялись, часто заморгали и принялись тереть глаза, слезящиеся и красные как после струи из баллона. Вонь от черной орды шла немилосердная и больше всего напоминала ядреный концентрат гнили и битума. Ходили когда-нибудь мимо дороги, где перекладывали асфальт? Вот представьте, что в кузове грейдера сдохла корова – аромат соответствующий.
– Ух, сука… – Ермолай не стерпел, свесился с зубца и обильно вырвал. А ведь предупреждал вчера – меньше пей, в средние века алкоголь очищать не умели.
Я зажал нос и рот рукавом балахона и как смог напряг зрение. Во главе пешей толпы скакала фигура в темных одеждах, но с такого расстояния не разобрать, мужчина это, женщина или иное создание, восставшее прямиком из Нижнего мира. Когда же спросил стоящего рядом воина, что за черти пожаловали, тот прошептал:
– Легат… Легат вернулся…
После чего спрыгнул со стены.
Глава 7. Ультиматум
– Это что за покемон? – Ермак подался вперед, и мне пришлось схватить товарища за плечо и оттащить от амбразуры, чтобы он не повторил судьбу плавающего в крепостном рву бойца.
Подъехавший на ящероподобном звере персонаж и в самом деле отличался крайней степенью колоритности. Я немного привык к запаху замерших за спиной предводителя бесов, протер наконец глаза от пелены и как следует рассмотрел таинственного гостя.
Первое, на что обратил внимание – женоподобная внешность, на фоне которой мое эльфийское лицо казалось вершиной брутальной самцовости. Особенно теперь, когда покрылось двухдневной порослью, а борода у меня, к слову, ровная и густая как обувная щетка. Если бы не клинышек на остром подбородке, я бы ни за что не распознал в пришельце парня – тощий, невысокий, с почерневшими, будто накрашенными (а может и накрашенными) губами, болезненно-бледной кожей и жидкими рыжими локонами аж до середины спины. С такими патлами ему бы в рекламе шампуня сниматься, который от корней до самых кончиков, а не разъезжать с ордой чудищ на прицепе.
На широком лбу его виднелись рожки – вполовину меньше, чем у моей суккубы, причем правый то ли срублен, то ли спилен почти до основания. Глаз под ним на манер кутузовской повязки закрывал отрез кружевного (как у вуали) черного шелка. От виска до левой щеки через сломанный тонкий нос протянулся уродлиый шрам с запеченными краями. Похоже, кто-то от души треснул парня огненным клинком по роже, отшиб рог и выжег глаз, отчего уцелевшее око полыхало алой яростью, а зрачок сжался до вертикальной щелки.
Носил странный тип черную как смоль сутану с позолоченной оторочкой и воротом под горло. С правого плеча свисало нечто вроде короткой кожаной накидки – этакого разрезанного надвое пончо – с истерзанными растрепанными полами. Плащ прятал согнутую в локте и прижатую к груди руку (то ли перелом, то ли культя). А то, что я издали принял за прямоугольный рюкзак, оказалось здоровенной – под метр в диагонали и в пол локтя толщиной – книгой, окованной золотом и запертой на замок из того же металла.