Я и Путь in… Как победить добро
Шрифт:
Увы, добрый, умный, интеллигентный и начитанный, знаток поэзии, дока в области музыки и кино, говорящий только правду и ничего, кроме правды, сам по себе никому Кушанашвили не интересен – вот и приходится Отару играть по правилам, которые 15 лет назад принял: дерзить, хамить, выдавать на-гора шутки на грани фола, не снившиеся даже резидентам «Камеди Клаба», ругаться матом и раздавать звездам шоу-бизнеса и политики далеко не лестные характеристики, попутно констатируя: «Гореть мне за это в аду!» Что ж, изменись он сейчас, ему все равно не поверят и в рай – в обывательском понимании смысла этого слова – уже не примут…
От
Воды с тех пор утекло много, но в России Кушанашвили так до конца и не прощен – видимо, поэтому он более востребован в Украине. Здесь оценили не только его дерзость, самоуверенность, умение импровизировать и рассуждать на любые темы, но и прямолинейность, способность отвечать за свои поступки, ведь среди людей известных, пожалуй, лишь только Отар может признаться, что употреблял алкоголь, наркотики и все проблемы создал себе сам – не понимая, где находится, кому и что рассказывает. Видимо, не зря говорят, что в основном люди учатся не на чужих, а на своих ошибках, во всяком случае, приключения и злоключения, выпавшие на долю Кушанашвили, закалили его и научили главному – уважать себя и любить жизнь. «Может, я выбрал неправильный путь к славе, – рассуждает популярный телеведущий, писатель и счастливый отец четверых сыновей и трех дочерей, – но за все, что пережил, судьбе благодарен…»
...
«Клеопатра, Минетчица, Чмошница, Петушок – какие-то такие были артисты…»
– Признаюсь тебе, Отар: очень часто настраиваю почему-то телевизор на канал «Ностальгия» – как сказал мне выдающийся советский кинорежиссер, «некоторые дебилы смотрят на «Ностальгии» даже прогноз погоды, который 30 лет назад был актуален»…
– …до такой степени, видимо, ностальгируют…
– …да, и вот в последнее время там начали показывать «Акулы пера» – 15-летней, наверное, давности. Каким же, однако, мерзавцем ты тогда был!
– (Кивает). Мерзейшим, соглашусь с тобой, персонажем!
– Как уважаемых людей задевал – на ровном же месте!
– Ну, те, кто спрашивают меня об этом более деликатно (в отличие от вас, Дмитрий, – с вашей-то интонацией), боясь, что я остался мерзейшим по сей день и среагировать могу неадекватно (и они в своих опасениях правы!), недоумевают: «Как можно было теребить одного из величайших наших певцов на предмет причастности к получившему сейчас необыкновенную популярность гей-движению – тогда, в те годы?» А ведь он был еще и любимцем моей покойной мамы, но когда я спросил, спит ли он, как следует из народной молвы, с догом соседа, думал, это смешной вопрос. Я же не знал, что в российской
– Что он ответил?
– Судя по его реакции, в этом вопросе много правды было, потому что гневной отповеди не последовало – какой-то задумчивый он произнес монолог, относившийся то ли ко мне, то ли к тому, о чем я посмел любопытствовать, и я подумал, что какой-то «дог» в жизни народного любимца все-таки был (ну, может, Дог – прозвище парня, не знаю). Отреагировал певец так, что я понял: он выбирал вариант ответа, потому что, если начать говорить, должна быть исповедь (как у них с догом случилась большая любовь), а если не начинать, надо пересечь территорию студии и ударить меня по лицу.
– Не жаль было обижать прекрасного артиста и человека, которого к тому же так любила твоя мама?
– На самом деле я отношусь к нему с величайшим почтением, но дело в том, что артисты не умеют реагировать ни на что, и это проблема не того негодяя, меня, который поставил звезду в тупик, – она связана с тем, с какой степенью (ой, прости, Господи, – сейчас только Гордон и Кушанашвили слово «интеллект» употребляют) интеллектуальности и изящества, основанного на знании раннего Довлатова и позднего Жванецкого, ты на вопрос отвечаешь, поэтому, когда человек начинает покрываться пятнами, отстегивает микрофон и уходит, это его вина – не моя.
Из книги Отара Кушанашвили «Я. Книга-месть».
«Я был спецназом «ТВ-6 Москва», когда атаковал артистов вопросами в программе «Акулы пера», и меня в те золотые годы любили и политики, и куртизанки, и бандиты.
Когда меня видели на улицах, голоса людей проделывали глиссандо до самой верхней октавы, истерическое напряжение царило везде, где я появлялся, совершеннейшим гангстером задираясь ко всем.
Когда мне сделал предложение об участии тогдашний мой босс и начальник «ТВ-6» Иван свет Демидов, не колебался я ни секунды, ибо знал, что он относится ко мне в высшей степени хорошо, и потом, подошло время, когда надо было развиваться – из низкопробного светского хроникера хоть в кого-то.
На листке бумаги экспозиция выглядела так: Илья Легостаев – добрый, я – злой, он – славный, я – мерзкий и т. д.
По-моему, эту схему мы воплотили с блеском.
Покажите мне человека, в те годы нетерпеливо не ждавшего очередного выпуска «Акул», – и я покажу вам нечестного или недалекого человека.
Что-то агностическое было в культовости «Акул» и в том, что мой разбитной и жовиальный образ так полюбился всем.
Там, в этой программе, я узнал тщету попыток общаться со звездами (подавляющим большинством), как с людьми. В массе своей это ужасно ограниченные, с неконтролируемой, порожденной комплексами агрессией, граждане – ансамбль замшелых ипохондриков, натужно самодовольных и косноязычных.
Я был в шикарном возрасте в смысле душевного состояния: уверен, что все по зубам.
Сияющий такой заморыш, тщательно скрывающий свою интровертивность, возомнивший о себе, что он – истребитель скверны, с явной нелюбовью к штампам, которую каждый раз без сожаления швырял на алтарь просчитанной расхлябанности.