Я и Софи Лорен
Шрифт:
Он бы, может, и поумнел, но у него не было по сравнению с кем.
Быль
– Ирочка, можно вас поцеловать?
– Да пожалста, мне-то что!
И целовать тотчас же расхотелось.
– У тебя лучшее стихотворение номера! – сказал мне редактор. –
Я прошептал, еще не веря:
– Это счастье. Боже, какое это счастье! – прошептал.
– И это говорит не кто-нибудь – моя жена! – сказал редактор.
И все померкло…
В этом государстве с утра до вечера заливаются соловьи. К столу они так и подаются – заливными соловьями.
Я коллекционирую первые знакомства будущих супругов. Меня волнует, меня буквально распирает: где? При каких обстоятельствах? И, знаете, бывает много интересного.
Всех переплюнул мой знакомый Тимофей. Тимофей меня практически сразил:
– А мы с Люсей познакомились в роддоме.
– ?
– Да, в роддоме, – и добавил, весь сияя: – Моя Люся! Меня!! Принимала!!!
Напечатано было так мелко, что я потерял, где читал, и уже никогда не нашел.
Навек я полюбил ее за профиль, но за анфас ей дважды изменил.
На память о зиме – гербарий из снежинок.
Кто мог подумать, что все повторяется? Никто не мог – оно и повторилось.
Вышибала – посетителю:
– Говорю последний раз: будьте здоровы!
– Посмотрите! По правому борту! Нет, не эта, а вон та волна! Скорей, скорей! Ее с натуры рисовал сам Айвазовский!..
Журналистка по просьбе главного героя очерка его фамилию изменила, но герой тем не менее обратился в суд. Судья удивился:
– Какие у вас претензии к автору? Фамилию она изменила?
– Изменила.
– Так чего ж вы хотели еще?
– Чтоб на равноценную…
«Просьба на время концерта отключить мобильные телефоны».
И вдруг! Во время Бетховена! В зале раздался мобильный!
Дирижер:
– Ну просил же!.. У меня сейчас концерт, перезвоните!
По улице спешила девушка
– Ты куда?
– На свидание.
– С букетом?!
– Для подстраховки.
Она была глухой. Но я ее любил. Хотя мне и приходилось кричать. На любви к ней я сорвал голос. За что она меня, представьте, разлюбила…
У одного честного человека в кармане обнаружили наркотики. Наркотики были его.
– Мне их подбросили! – воскликнул человек.
Милиция:
– Что ты врешь?! И кто тебе подбросил?
Тихо:
– Жизнь…
Ей под сорок.
Восхитительно красива.
Я:
– Красивая вы! Будто двадцать вам! – и почему-то ляпнул: – С половиной.
– А не подколоть вы, половиной, не могли?!
Сам себе дирижер?
( Канатоходец)
Жена вернулась с улицы. Я с порога:
– Ну и как там?
– Замечательно! Если тепло одеться. И не выходить…
Зажрались. И заняли целый этаж. И лифт у них ходит – из комнаты в комнату…
Ночью. В темном переулке. Ко мне подгреб один и сразу:
– Деньги!
– Нету денег!
Он сам стал шарить по моим карманам. Ничего! На прощанье тихо процедил:
– Эх вы!..
И испарился.
Угрызения меня не оставляют до сих пор…
Заметил вывеску: «Сопричастность» – негосударственный пенсионный фонд» – и, не скрою, даже умилился. Все пронизано заботой о человеке, ну буквально! Правда, слегка тревожит, что «Сопри…» – но это «…частность».
Если дураков большинство – значит, они правы.
– Хотел тебе подарить канарейку…
– Ой, канарейку!
– Потом подумал: вдруг ты согласишься!..
В нецензурной русской речи появились первые высотки, оставляя далеко позади старый добрый четырехэтажный…
Господи, чтоб так не чувствовать людей! Объясните: как можно угощать человека чаем, когда в квартире так пахнет котлетами?!