Я и Софи Лорен
Шрифт:
Не успел я ахнуть, как исчезли.
Я уже предчувствовал скандал: в Донецке ожидали не «Конструктор»…
Все, наш аэропорт. Встречает дама:
– Вы Верховский? Очень хорошо! Ну, привезли вы наш велосипедик?
Я всучил. Не глядя, произнес:
– Соберете из деталей, будет ваш!
И попятился.
Она остолбенела…
Я думал: все. Все только начиналось!
Который день она меня изводит,
– Где колесико?! – звонит по телефону. – Не хватает одного колесика, ответьте!
Я креплюсь, старательно молчу.
Но теперь она повадилась и ночью:
– Где колесико, ответьте, наконец?! (Будь оно неладно вместе с ней!) Верховский, вы кусок антисемита!..
И хотя я рассчитался с ней по полной – нервным срывом, до рассвета я уже не сплю. А вспоминаю: до чего ж мне было хорошо в Святой Земле. И не просто хорошо, а замечательно!
И прихожу к ошеломляющему выводу: велосипед – расплата за Израиль!..
Если ночью я иду одна…
У жука должна быть гордость.
Обязательно!
Слону довольно и великодушия…
– Нет пророка в своем отечестве, – вздыхал государь, – верно?
И пророки дружно отвечали:
– Что вы, батюшка, откуда здесь пророки?!
Его осудили за взятки. Он брал маленькие взятки, и ему не хватило на судей…
Когда пишут «точный вес» или «живой звук» – ищи подвох.
Сколько нянек было у циклопа?
Москва. По Новодевичьему с лопатами идут кладбищенские рабочие, и до меня долетает обрывок их беседы (о ком речь – непонятно):
– Во дает! Его перезахоронили прошлым летом, но на новом месте он почему-то снова не прижился…
У кого есть жажда жизни, тот не испил свои мучения до дна.
Такое впечатление, что я эту газету не читаю, а в нее подглядываю.
– Дайте мне сухариков… А почему такие черствые?! Директора!!!..
Когда моя порядочность притупляет чужую бдительность, я становлюсь самим собой…
– Ты почему такой печальный?
– Я не печальный, – он заметил, –
Если ночью я иду одна, то, не скрою, мне бывает страшно, а иду один – так пусть лучше отойдут, на всякий случай!..
Жил в деревне. Занимался плаваньем, подводным: тонул четыре раза, выплывал…
Шприц – и нищий!
А китайцы молодцы! Когда от их мыла остается обмылок, они притрагиваются им к новому кусочку. И все – и он к употреблению готов. А обмылок выбрасывают. Вот что такое преемственность поколений!
– Нет, что ни говори, а порядок все же лучше! Так, в нашей стране все было разложено по полочкам!
– Да, конечно! Зубы на полку, фильмы на полку…
Дам взятку в хорошие руки.
Закон о мытье рук принят во втором чтении в семье Пети Рубашкина.
Мама:
– Петя, вымой руки!
– Зачем?!
Папа:
– Не переспрашивай, если мама сказала – это закон!
А по ночам у светофоров нервный тик…
На улице застенчиво темнело…
Воровато оглядываясь, наступал рассвет…
Она стреляла глазками, стреляла… Пока с годами не закончилась обойма…
В наших отношениях стояла арктическая зима. От Натальи веяло таким холодом! Вдруг она мне улыбнулась и заплакала. Я:
– Что, что с тобой, Наташа?! Отвечай!
– Тает лед, бегут ручьи… – она сказала.
Я на все смотрю чужими глазами. Хорошо ли, плохо, – я не знаю. Главное, свои не устают…
В поисках своей половинки мне всегда хватает четвертинки.
Мы с ней спали не только на разных кроватях, но на разных кроватях валетом.
Эта мебель из ореха плодоносит до сих пор…