Я и Я (сборник)
Шрифт:
Скоро я стал обнаруживать в своей памяти голоса, не относящиеся к моему тюремному окружению. Я их идентифицировал, как принадлежащие Валере и Нине.
– Дистантные органы заработали! – ликовал Рафик.
Я даже выдал ему пару фраз, которые обычно произносят у постели больного озабоченные врачи. И одну – более риторического характера. Что-то начет доброты, которая спасет мир. То, что эта фраза действительно имела место и принадлежала навестившему моего двойника заказчику, Рафик тут же установил.
– Считается, что во сне упорядочивается информация,
Я, конечно, не сразу понял, где нахожусь. Тем более что меня окутывала такая плотная тьма, что я первым делом запаниковал. Я замычал.
– Успокойтесь, подопытный! – донеслось до меня, как сквозь вату в ушах. – У вас на глазах повязка. Вечером снимем, а пока полежите так.
Я ужаснулся слову «подопытный». Подозреваемым приходилось бывать, потом сразу подследственным и поднадзорным, а теперь и подопытного сделали из меня? Я почему-то решил, что ко всем этим моим состояниям причастна одна и та же система – органы внутренних дел. С органов внутренних дел мысль соскочила на трансплантацию внутренних органов. Я еще более ужаснулся. И еще отчаянней замычал. Этот ужас стимулировал кое-какие процессы в мозгу, и я тут же припомнил все, что произошло в действительности. Рафик сказал: будем будить. Я припомнил вчерашний тюремный день. Я припомнил, что припомнил, как в больнице вчера кто-то утешал меня добротой. Припомнил, что припомнил? Или припомнил то, что непосредственно рядом со мной, у моей больничной койки произошло?
Я ощутил легкое беспокойство. Как будто кто-то влез в мой мозг. Или призрак рядом возник невидимый. Я даже тайком от Рафика обшарил воздух вокруг себя. Никого, естественно, не обнаружив. Минуту спустя беспокойство прошло, как будто его и не было.
Рафик в своем углу терзал телефон.
– Ну что? Мычит? – спрашивал он в трубку. – Ты мычишь! – радостно сообщал мне. – Ты знаешь, что тебя только что разбудили?
В течение дня я несколько раз пошевелился, а к вечеру уже умел поднимать и опускать руку. Были сумерки, когда с глаз сняли повязку. То ли это башка кружится, то ли мир кружится вокруг башки, пытался понять я. Мне с трудом удалось остановить вращение.
Темный фон. К нему под прямым углом примыкает другой темный фон. На нем – белый прямоугольник.
– Ну, как самочувствие? – сказало мне что-то не столь темное и прямоугольное, несомненно живое, несомненно умеющее говорить. Я знал, что это за существо и для чего предназначено, я видел его раньше, но как оно называется, не мог вспомнить никак.
Существо взяло меня за руку. Баба, догадался я.
– У тебя зрительная предметная агнозия, – сказал Рафик. – Будем надеяться, что это пройдет.
– Это не «Сонька», –
– Ее Нина зовут.
– Она сменила духи.
Большей частью я спал. Засыпал внезапно – это походило на обмороки. Просыпался медленно и неохотно. Припоминал обстоятельства моего пребывания здесь. Да и вообще – в мире сем. Валера говорил, что такая работа ума мне крайне необходима. Особенно на первых порах. Он настаивал, чтобы я в мельчайших подробностях вспоминал вчерашний день, проведенный мной на больничной койке. И особенно скрупулезно – вчерашний день, проведенный в тюрьме. Мало-помалу я начинал говорить. Но больше думать. Были поводы.
– Долго я овощем буду? – спрашивал я Рафика.
– Аутоидентификация налицо, – отвечал он. – Ну, может быть, и не до последней энграммы, но тождество личности можно с уверенностью констатировать. Вы прекрасная ЭПР-пара. С неким подобием нелокального взаимодействия. Овощем? – вспоминал он поставленный мной вопрос. – Так это же от тебя зависит! Надо учиться ходить, выполнять какие-то задачи… В общем, адаптироваться к телу. Осваивать, так сказать, матчасть. Думать ты умеешь уже.
Скоро я научился ходить и держать ложку. К этому времени относится и мое знакомство с Витей. Как-то он заглянул в палату.
– Если что понадобится – памперсы там или питание, – спроси у Вити. О-ка? Это я так «о’кей» говорю, – пояснил он. – Витя принесет или с кем-нибудь передаст.
– Кто этот Витя?
– Я. Ну, ты пока спи. Здоровый сон не в тягость Камера комфортабельная. Вернее, палата. Тут однажды один диссидент сидел. Вернее, лежал.
«Заказчик», – догадался я. И задумался: зачем я ему?
На следующий день, проснувшись, я обнаружил возле кровати пару гантелей.
– Витя передал, – сказала Нина, находившаяся при мне бессменно. Ввиду таинственности предприятия никто, кроме нее и Валеры, не был в него посвящен.
Витя стал приезжать ежедневно, с удовлетворением обнаруживая положительные перемены во мне.
– Витя о тебе позаботится. Витя поставит на ноги. Витя не подведет, – приговаривал он, а прощаясь, неизменно вскидывал кулак к виску и заявлял:
– Дробота спасет мир!
Я вначале думал, что доброта. Что он от избытка добрых чувств ко мне так говорит. Потом вспомнил: есть у нас в городе фигурант – Дробота. И кажется, Витя. Промышлял, как и все, рэкетом. А сейчас у него кинотеатры.
«Зачем я ему в таком качестве?» – с новой тревогой спрашивал я себя.
И Рафика.
Он отвечал:
– Нелокальное взаимодействие – свойство и следствие запутанного состояния, в котором вы с двойником находитесь. Между вами мгновенная, независимая от расстояния связь! Правда, я полагал, что вы и осознавать это будете в реальном времени. А не по пробуждении, как оказалось. Очевидно, что квантовая корреляция осуществляется на бессознательном уровне и не сразу доходит до вас.