Я иду домой
Шрифт:
– Не думаю, чтобы хозяин этой свалки... как его - Сэмми?
– Хесс оглянулся на наблюдавшего за ними старика, - разрешил нам заниматься сваркой под дождем. Слушай, Механика, - он нетерпеливо переступил с ноги на ногу и бросил несколько нервных взглядов по сторонам, но из-за пелены дождя так ничего и не увидел.
– Я не против поработать, но сама видишь, сейчас работать невозможно. Совсем! Давай вернемся к остальным! А сюда придем потом. Ну, потом!
Джонни видел, как Механика шевелит губами, но и только. В небе громыхнуло с такой силой, что качнуло даже
– На измену пробило?
– пока гром собирался с силами, прокричала Механика.
– А ехать, ехать ты на чем, идиот, будешь? Каждый час простоя в этом городе может тебе стоить тесного знакомства с работорговцами!
– Я понимаю! Но сваривать под дождем все равно нельзя!
– смахнув с лица воду, проорал в ответ Джонни.
– Давай подождем, пока утихнет!
Механика колебалась. Потоки воды стекали на дно лодки, выливаясь сквозь прорези в днище, так что под колесами уже образовалась небольшая вымоина в мягкой земле. Джонни поежился, нетерпеливо оглядываясь на хижину Сэмми.
– Черт с тобой, задохликом, - махнула рукой Механика.
– Марш в дом.
В лачуге Сэмми было жарко, как в печи кузнеца. Просмоленная крыша защищала от ненастья, под потолком горела лампа. При виде появившихся на пороге гостей Сэмми просиял. Однако, так ни сказав им ни слова, молча достал с полки закопченный чайник, и поставил его на керосиновую горелку.
– Плесни-ка ему чая, дедуля, - выжимая волосы, вздохнула Механика.
– Ну, народ пошел, без жратвы - нихрена делать не станут. А как же идея? Как же энтузиазм?
– накинулась она на клацавшего зубами Джонни.
– Ты ж, мать твою, святоша! Тебя вера должна греть, направлять там, и все такое прочее... А на деле пустое брюхо твой проводник! Тьфу...
– В такую погоду собаку на улицу не выгонишь, - оседая в продавленное кресло, рискнул подать голос Сэмми. Голос у него был ожидаемо старческий и дребезжащий.
– Собаку-то дааа....
– согласилась Механика, охлопывая себя по карманам.
– Собаку не выгонишь. На кой, если она работать не умеет?
Джонни, уютно устроившийся было на стуле у керосинки, выпрямился во весь рост.
– Я работать не отказался!
– заявил он.
– Просто сказал, что погода для сварки неподходящая.
– Да сиди уже, работяга, - махнула на него Механика, вытаскивая из бокового кармана объемный пакет.
– На вот, погрызи. Свежее, вчерашнее. Так и быть - я седня добрая. И ты, Сэмми, тожа на. Не похоже, чтоб тебе жрать доводилось так уж часто.
Джонни примерился, и впился в толстую корку зубами, отгрызая большой кусок. Что-то приятно захрустело у него во рту, даже дернулся сведенный голодной судорогой желудок.
– Ишь, как молотит, - развешивая над печкой жилет и курточку, восхитилась
– Спасибо, - благодушно улыбнулся Джонни, глядя на Механику.
– Ты ведь хорошая, Механика. Хотя изо всех сил хочешь казаться плохой. Но все равно видно - ты хорошая. Очень.
– Точно псих, - решила девушка, присаживаясь рядом.
– Ты часом от голода умом не тронулся ли, святоша?
– Джонни.
– Хреджонни, - огрызнулась Механика.
– На вот, слопай мою белку. Чота нет у меня желания жрать шашлыки из зверей сёдня. Да ешь ты, - недовольно прикрикнула она, - тебе больше надо.
Еще какое-то время в хижине царила недолгая тишина, нарушаемая скрипом кресла Сэмми, бряцанием вывески на фасаде, и дробью дождя в стены. Судя по завыванию ветра и грохоту в набухшем тучами небе, непогода сегодня решила взять реванш за все сухие дни.
– Куда выбрасываешь?
– встрепенулась Механика, отбирая у Хесса пустой пакетик, едва тот вытряхнул в рот последнюю крошку подмокших лепешек с мясом.
– Сразу видно, нихрена в походной жизни не шаришь!
Еще некоторое время Джонни наслаждался покоем и теплом. После еды и думалось, и виделось все иначе. Даже отсутствующий Рик больше не раздражал, а взъерошенная Механика выглядела почти по-домашнему в своей клетчатой рубашке. Приглядевшись, Джонни заметил, что девушка осторожно разглаживает на колене какой-то кусочек целлофана, бережно сдувая с него капли.
– Механика?
– позвал Хесс. Та вздрогнула, быстро прикрывая свое сокровище ладонью.
– Я спросить хотел. Ты... очень много провела времени на пустошах. Какова она - здешняя жизнь? Что я должен знать, чтобы... чтобы жить, как все вы?
Девушка задумалась.
– Скверная жратва, работа до кровавых мозолей, а мягкую туалетную бумагу ваще не сыскать, - наконец ответила она.
– Ничего хорошего, белявый.
– Но ведь это теперь. А как ты думаешь - может, в будущем...
Механика подняла голову, глядя на Хесса почти с изумлением.
– Чо?
– подозрительно переспросила она.
– Какое-какое будущее? Не, Джонни, не слыхала. Вся наша жизня умещается в три слова: стреляй, жри, беги.
– Тяжело вам, - пробормотал Джонни, стаскивая с плеч мокрую футболку.
– Ммм... можно еще вопрос?
– Валяй.
– А у тебя есть мечта?
– Эй, - насторожилась Механика, - шо за нахрен, святоша? Что-то не припомню, чтобы мы с тобой одеяло на двоих делили.
– Ладно, - отступился Джонни, глядя в спину отвернувшейся Механики, - извини. Мне просто стало любопытно... Ты такая... самостоятельная. В общем, я подумал, если о чем-то уверенно говоришь, значит, знаешь, что это такое. Для тебя это не просто пустой звук. Извини, если обидел.