Я иду искать. История первая
Шрифт:
Тихо-тихо было в доме. Правда, Олег последнее время жил тут не один — кров Славны делили с ним человек пять делегатов от разных племён, которые вроде бы не собирались съезжать. Но от них беспокойства и шума было ноль — они приходили только ночевать.
— Сегодня можно никуда не торопиться, — громко сказал он вслух. И вдруг отчётливо ощутил, до чего устал за прошедшие два месяца и как это приятно — просто поваляться, никуда не спеша и отодвинув все заботы.
Отчётливо вздохнув, Олег закинул руки за голову и неожиданно вспомнил сон, который видел перед самым пробуждением.
По дому тихо ползли запахи готовящейся еды. Пахло чем-то вкусным и знакомым. Олег, всё-таки поднявшись и завершив утренний туалет, сбежал на кухню вниз, похлопывая ладонью по перилам.
— Доброе... — начал он с порога и осекся в радостном изумлении.
Улыбающаяся Бранка повернулась ему навстречу. На огне тушилось мясо с овощами и... жарилась картошка! Не иначе как из запасов, закупленных у анласов на ярмарке.
— Добро тебе! — весело сказала девчонка.
— Мамочки, это мне? — в тихом восторге спросил Олег.
— Зашла кормить тебя, — Бранка кивнула на стол. — Садись вон...
Олег подошёл к столу, уселся, переставив босые ноги с холодных, только что окаченных колодезной водой досок пола на перекладину под столом. С ходу задал вопрос:
— Погуляем потом на пустошах? Когда поедим? Я решил сегодня бездельничать.
— Погуляем, — без раздумий ответила Бранка и, прихватив сковородку с картошкой, поставила её на чугунный кружок. — Вот, попробуй. Не знала, сладится ли...
...сказать по чести, до той поры Олег на пустошах ни разу не был по-настоящему, хотя и исходил их вдоль и поперёк. А в них оказалась хмурая, сумрачная красота — такая же, как в высоком холодном небе и насквозь прозрачных сосновых борах. И, поглядывая на Бранку, шагавшую рядом, Олег подумал, что люди похожи на те земли, в которых живут.
Они бродили пустошами целый день, временами останавливаясь, чтобы отдохнуть, выкупаться, поесть захваченных с собой пирогов с мясом, просто полюбоваться на красивые места. И лишь когда ярко-ярко загорелись в небе звёзды, а солнце опустилось к самому горизонту, Бранка запросилась домой. Хороший, бездумный и беззаботный день кончался.
Они выбрались на древнюю дорогу, ведущую через болота — прямую и пустынную, выложенную ровными, плотно подогнанными квадратами алого и серого гранита. Олег уже знал, что дорогу проложили много веков назад южане, пришедшие покорять горцев — от их короткого владычества немало осталось в северных горах разных построек, словно не-подвластных времени.
Слева вёрстами лежали вересковые луга. Справа чернели торфяные болота — мрачные, с проплешинами островов, заросших верещатниками. Резко, гулко, уныло кричала выпь.
Олег и Бранка шли плечо в плечо молча. Они устали и наболтались за день, но и в самом молчании крылось то, что их объединяло — навек. Молчать с тем, кого любишь — тоже здорово... Над чёрными болотами низко пролетела пара больших, похожих на гусей,
— Самострел надо было взять, — вздохнула Бранка и вгляделась вперёд: — Видь, кого несёт навстречу.
— Болотник, — пошутил Олег. — Хочет отбить тебя у меня. Но я не отдам.
— Мужчина, человек, — на полном серъёзе возразила Бранка.
— Изворотень, значит, — продолжал посмеиваться Олег. Бранка остановилась и сердито сказала:
— Будет тебе басни перебирать, накличешь... Что-то мне не по себе.
— Да просто ветер неуютный, ещё и от болот чудится разная ересь, — успокаивающим тоном сказал Олег. — Кто-нибудь из города идёт на торфяники.
Но и ему внезапно стало как-то жутковато. Действительно, в приближающейся фигуре было что-то жуткое... даже потустороннее. Теперь уже ясно различалось, что это и правда мужчина — ветер с болот шевелил тяжёлый плащ и волосы, на бедре качался меч, слышно было уже шарканье чуней по плитам, и звук этот жутковато-отчётливо разносился в тишине болот, сливаясь с посвистыванием ветра. Человек приближался не то чтобы быстро, но как-то... неотвратимо, что ли.
С болот наползал туман, и Око Ночи, стоявшее в небе, делало белую ночь ещё светлей. И тут-то Олег узнал Гоймира. Да, им навстречу шёл Гоймир Лискович — и Олег, честное слово, предпочёл бы встречу с любой болотной нечистью. Впрочем, лицо Гоймира было едва ли не страшнее лица злого духа: скулы каменели желваками, глаза золотились искорками гнева.
Бранка обо всём догадалась раньше Олега — и, буквально закрыв собой мальчишку, крикнула:
— Стой, Гоймир! Родом тебя заклинаю — стой, не влезай!
Олег ещё ничего не понимал. Но Гоймир, не останавливаясь, выдернул из ножен присвистнувший меч и продолжал идти, словно на пустое место — округлый плоский кончик широкого к рукояти узорчатого лезвия тускло мерцал, глядя в горло Бранке.
— Гоймир, ты чего? — Олег сделал шаг в сторону и вперёд, но Бранка отбросила его в сторону с неожиданной и ловкой силой, надрывно крикнув:
— Вольг, он ведь убивать тебя идёт!
— Бред, — сказал Олег. Но неуверенно. Уж больно СТРАШНО шёл Гоймир. Остановившись в каких-то трёх шагах, горец сказал тусклым, мёртвым голосом:
— За спину её прыгнул, городской? Одно выходи и давай драться, враг.
А то быть убиту не одному тебе — но и её сведу... а потом — себя.
— Не понял, — сказал Олег, перемещаясь — а Бранка перемещалась перед ним, словно блокирующий защитник в баскетболе, следя за Гоймиром, как за диким зверем, — объяснись, — но голос Олега стал жёстким.
— Что понимать-то? — левой рукой Гоймир достал камас. Щита-налокотника у него не было. — Любил я девушку. Любила и она меня. Потом стало — ты пришёл. Думал я — друг пришёл, добрый друг. Но не стало друга, и суженой моей не стало. Убивать я тебя хочу, Вольг.
— Что ты плетёшь? — Олег положил ладонь на плечо Бранки.
— Дерись, — откликнулся Гоймир.
— Я не хочу драться, — покачал головой Олег.
— Трус, запечина! — оскалился Гоймир, и в его оскале ярости и горечи было поровну.