Я иду к тебе

Озерова Елена

— Каждая женщина — замечательная актриса, — улыбнулся Виктор. — Ну что, Маша уже ждет нас?

Ника всполошилась:

— Ох, нет! К Маше ехать нельзя!

Она пересказала историю с блокнотом.

— Что же делать? — Ника выжидательно посмотрела на спутника.

Они продолжали ехать по Ленинградскому проспекту в сторону Речного. Виктор сосредоточенно нахмурился, словно обдумывал только что пришедшую ему на ум идею.

— У меня есть запасной вариант, — наконец сказал он.

— Да? — Ника внутренне сжалась.

«Если он предложит поехать к нему — не поеду, — решила она про себя. — Ни за что не поеду!» Неужели он тоже, как и все мужчины, не прочь развлечься на дармовщинку, пользуясь ситуацией? Хотя помнится, в Лиелупе он что-то говорил о любимой жене… Но эта мысль Нику ни капельки не успокоила, скорее вызвала непонятную досаду. Любимая жена Виктора — почему-то у Ники эта женщина симпатии не вызывала, и встречаться с ней не хотелось. Хотя какое ей дело до личной жизни этого немолодого сыщика?

— На Смольной живет одна моя хорошая знакомая, — сказал Виктор. — Она с удовольствием приютит вас на какое-то время.

— Какая знакомая? — подозрительно спросила Ника.

Ее мысли побежали в обратном направлении. Что это за хорошая знакомая при любимой жене? Он что, собрался поселить ее у своей любовницы? Еще чего не хватало!

Виктор понял Никины соображения и рассмеялся:

— Очень хорошая знакомая. Мой друг. — Он, все еще смеясь, посмотрел на Нику. — Только друг, Вероника, а не то, что вы подумали.

Смех у него был такой, что сразу хотелось верить ему.

— Я отвезу вас, а потом заеду к Маше предупредить, чтобы она не ждала и не волновалась. Идет?

— Ну что ж, — вздохнула Ника. — Делать нечего. Видно, придется слушаться вас во всем. Поехали к вашей знакомой.

Уже в районе Водного стадиона, на подъезде к Смольной, Ника вдруг вспомнила, что не рассказала еще об одном важном событии сегодняшнего вечера:

— Андрес хочет, чтобы я познакомилась с его мамой, — выпалила она. — Зачем?

Виктор мгновенно прореагировал:

— Когда?

— В следующие выходные. — Ника встревожилась. — Вы догадываетесь, зачем ему это нужно?

— Думаю, да. Это значит, Вероника, что в следующие выходные они собираются навестить Павла Феликсовича, и Инфлянскас хочет обеспечить себе алиби.

— В следующие выходные? Так долго ждать?

— Ничего, — успокоил ее Виктор. — Думаю, наш трюк с больницей заставит их поторопиться.

4

Дверь открыла невысокая худенькая брюнетка в спортивном костюме, не первой молодости, но очень милая, — бывают женщины, которые располагают к себе с первого взгляда. При виде гостей она откровенно удивилась:

— Витя! Ты только вчера сказал, что страшно занят и до следующей недели никак не выберешься!

Виктор невозмутимо вошел, вежливо пропустив Нику вперед:

— Обстоятельства сложились иначе. Светка, мне опять нужна твоя помощь.

Знакомьтесь: это Света, а это Вероника.

— Очень приятно. — Брюнетка радушно улыбнулась и протянула Нике узкую прохладную руку, как будто это было в порядке вещей — привести к ней в дом незнакомую девушку! Но Ника за последнее время почти успела привыкнуть к разного рода несуразностям. Если мир вокруг тебя сходит с ума, трудно сохранить трезвое отношение к происходящему. Поэтому она невозмутимо пожала протянутую руку и улыбнулась.

— Так что стряслось? — Пока Ника снимала куртку, Света откуда-то достала для нее пушистые тапочки: — Надевайте-надевайте, у меня холодно. Ты, надеюсь, сам себя обслужишь?

Последние слова были обращены к Виктору.

Он улыбнулся: — Не беспокойся.

— Я и не беспокоюсь. Пошли на кухню, выпьем чаю, и вы расскажете, что у вас произошло.

Кухня в этом доме была похожа на хозяйку: маленькая, не модная, но очень уютная, — все на своем месте, и все под рукой. В Нике заговорило ее увлечение дизайном. Странно, что человек даже в расстроенных чувствах способен замечать все, что касается его хобби. Так и Ника: сейчас ей было не до того, чтобы разглядывать интерьеры, но тем не менее она отметила, что стены отделаны «под кирпич», значит, последний ремонт здесь был примерно в конце семидесятых. Тогда отделка «под кирпич» в кухне и коридоре пользовалась большой популярностью. И мебель, очевидно, покупалась тогда же: стол и скамейки деревянные, шкафчик тоже облицован деревом. Связки красного лука на стене и пара ярких тыкв в плетеной корзине на окне дополняли картину, придавая интерьеру сельский колорит. Да, со вкусом у хозяйки было все в порядке.

Одна большая чашка — красная, в крупный белый горох — стояла на столе. Рядом лежал надкушенный бутерброд с сыром. Перед чашкой стояла раскрытая толстая книжка — подставкой служила пузатая сахарница. Очевидно, их внезапный визит оторвал Свету от ужина. Ника подумала: как это знакомо, она тоже читает за столом.

Света захлопнула книгу — это оказались «Три мушкетера» — и достала из шкафчика еще две похожие красные чашки.

— Извиняйте, — чуть насмешливо сказала она, — только к чаю у меня ничего, кроме хлеба и сыра, нет. Но, если хотите есть, можно соорудить яичницу. А для голодных — выразительный взгляд в сторону Виктора — есть остатки горохового супа.

— Пообедаешь им завтра, — добродушно сказал Виктор, удобно устраиваясь на деревянной скамейке. — Небось как Ленку отправила, так перестала готовить, лентяйка несчастная?

— Угадал, — вздохнула Света. — Так и живу на бутербродах. Ну так, может быть, мне все-таки расскажут, что произошло и какова моя задача?

— Веронике требуется приют. — На этой кухне Виктор чувствовал себя свободно: налил чаю себе и Нике и стал делать бутерброды. — Она поживет у тебя несколько дней?