Я из Африки
Шрифт:
Папа всегда так низко кланяется всем белым. И португальцам и американцам…
— Я не хочу, чтобы ты работала! И незачем тебе дальше учиться. Что тебе еще нужно? Ты всем обеспечена…
Такие разговоры часто происходят по вечерам… Но мама хочет уехать учиться куда-нибудь в Европу. Ведь у них в стране нет университета. Мама хочет уехать и взять с собой Нану.
— Никуда не поедешь! — говорит папа.
Мама плачет…
И вот в первый раз Нана входит в школу. За партами сидят мальчики и девочки. Почти все белые. Только Нана и еще два мальчика — африканцы. Они сидят на
— Бог сделал людей из земли, — говорит он. — Сначала все были одинаковые. Все были темные, цвета земли. Потом бог велел людям пойти вымыться. Те, которые добежали раньше всех к реке, самые быстрые, самые сильные, вымылись хорошо и стали белыми. Те, которые прибежали позднее, вымылись хуже и остались темными. Те, которые прибежали позже всех, самые ленивые, остались совсем черными. Они только намочили в воде подошвы и ладони. Эти люди остались совсем черными…
< image l:href="#" />Белые мальчики и девочки смотрят на Нану и на мальчиков-африканцев. «Значит, я самая ленивая… я самая грязная», — думает Нана и рассматривает свои розовые ладони. Белые мальчики и девочки смеются.
— Я не хочу сидеть с ним рядом! — говорит белая девочка, сердито глядя на маленького Себастьяна, и отодвигается от него.
А Себастьян такой худой, и ноги у него кривые. И даже белого халатика у него нет. Ему сшила халатик мама Наны. Маленький Себастьян — сын прачки Накалулы — плачет.
Учитель не обращает никакого внимания на Себастьяна. Он пишет на доске.
— Это буква «а». Это буква «б»… Это буква «ц»…
А Нана уже давно знает все буквы. Ведь ее мама учительница! «Разве я самая ленивая? — думает Нана. — Ведь я знаю все буквы!»
Однажды, в день рождения учителя, все дети принесли ему подарки. Белые мальчики и девочки, и Нана, и африканские мальчики. Даже маленький Себастьян. Он долго стоял в стороне, не решаясь подойти к учителю, строгому и высокому. Он принес свой маленький подарок, завернутый в банановый лист. Издали он протянул этот зеленый сверток учителю, боясь подойти поближе. Руки у него дрожали. Он был такой худой…
Что-то сейчас делает маленький Себастьян? Он ведь был очень болен, когда Нана уезжала. Что-то сейчас делает маленький Себастьян?
— Нана! О чем ты, девочка, задумалась? — слышится ласковый голос Анны Ивановны.
Нана встряхивает головой. Смотрит кругом. Широкие светлые окна, белые высокие стены, за окнами сад с желтеющими деревьями. Ветер врывается в открытую форточку. Московский прохладный ветер. Кругом сидят мальчики и девочки, московские ребята, и рядом с Наной сидит ее новая подруга, русская девочка Оля…
— О чем ты задумалась, девочка? — переспрашивает Анна Ивановна.
Нана опускает голову. Ей стыдно. Она задумалась на уроке и не слыхала, что объясняла Анна Ивановна. Но как рассказать Анне Ивановне и ребятам о том, что она вспоминала, о чем задумалась? Ей еще трудно говорить по-русски. Ведь прошло только несколько месяцев с того дня, как в московском аэропорту приземлился самолет, на котором Нана прилетела из Африки.
Только несколько месяцев Нана живет в Москве.
На улицах Москвы деревья стояли почти совсем голые, как баобабы в Африке, но только не такие большие. На них еле-еле начинали раскрываться маленькие зеленые листики. Мама сказала: «В Москве сейчас весна. Скоро у меня начнутся экзамены…»
Утром мама уходила на лекции, а Нана гуляла в садике около общежития. На асфальте и на песчаных дорожках она писала буквы, которые ей показывала мама.
Мама училась, и Нана училась. Училась говорить, и писать, и читать по-русски.
Потом деревья на улицах стали совсем зелеными. В садике около общежития на больших кустах расцвели светло-лиловые душистые цветы. У мамы начались экзамены. А Нана уже разговаривала с мальчиками и девочками, которые приходили играть в садике. Оказалось, что и в Москве дети играют в такие же самые игры. Так же прыгают через веревочку и скачут на одной ноге по земле, прутиком начертив на ней «классы»…
Русские буквы… Русские слова… В книгах, на улице, на больших вывесках…
— Мы с тобой должны пройти весь букварь! — сказала мама, сдав экзамены. — Я перешла на второй курс, и ты в сентябре поступишь во второй класс в русскую школу.
И вот, наконец, когда листья на деревьях начали желтеть, когда, золотые и красные, они с тихим шелестом падали на дорожки, Нана подошла к большому дому, на котором было написано: «Школа-интернат № 21».
Глава III. А как у вас, в Африке?
Когда в спальне гаснет свет и старшая девочка Зина, которая спит вместе с девочками из второго класса, говорит: «Тише! Спать!» — Нана никак не может заснуть сразу. Она лежит на спине и думает. Лежит очень тихо, чтобы Зина не догадалась о том, что она не спит. Зина ведь тут, совсем близко… Нана не шевелится и думает об интернате, о московских ребятах, о Москве, обо всем новом, что она увидела. Потом она засыпает, и во сне ей снится Африка, родная, горячая и светлая Африка.
Здесь, в Москве, Нане все время холодно. Ребята бегают без пальто, в носках, без шапок, а Нана надевает теплый свитер и лыжные теплые штаны.
— Ты у нас как медведь! — говорит Анна Ивановна. — Ведь сейчас еще совсем тепло! А когда пойдет снег, что мы будем с тобой делать?.. Ну, ничего! Привыкнешь.
Снег… Какой он? На картинках, в книгах Нана видела снег. А вот какой он на самом деле?
— Когда уже будет снег? — потихоньку спрашивает Нана у Оли.
Оля смеется.