Я качаю свою детку
Шрифт:
– Помолчи, Мейбл, и не трогай ее. Гриззель останется у нас и будет нянюшкой Малыша, а вы, дети, все будете любить ее, а потом мы все вместе поедем на море на целых шесть недель. Подумай об этом, Гризельда!
– Гриззель, - потянула ее за руку Конни, - у нас сегодня кекс к чаю.
Гризельда отвернулась и проглотила тугой комок в горле. Не годится детям показывать горести жизни, она это знала. Те, кто отвечают за детей, в ответе за то, чтобы они были веселыми и счастливыми. Но даже в самые плохие минуты в больнице ей не было так тяжело, как сейчас. Кекс и море ничего для нее не значили.
Миссис Гринтоп сдержала свое слово,
Один-другой посетитель прогуливались вокруг, останавливаясь перемолвиться словом с наиболее интересным на вид пансионером. Приятного вида дама и умного вида джентльмен остановились у двери Эмили Дин, которая сетовала вслух.
Эмили Дин, в свои сто один год, долго была предметом гордости в знаменитом старом Приюте.
– Не верьте ей, - тараторила старая Эмили, глотая половину букв, - не верьте ни единому слову. Ей девяносто девять, и ни днем больше. Вы на зубы ее посмотрели? У нее их шесть, а у меня только два. И это она-то старше меня? Нет уж, сэр, нет уж, мэм. Шесть у нее, и два у меня. Все ясно, как божий день!
– Доброе утро, Эмили. Что за беда приключилась?
– спросила миссис Гринтоп.
– Доброго утра и вам, мэм. Старая миссис Кёфью, в ней вся беда. Это ей-то сто десять лет? Девяносто девять, и ни днем больше. Здравствуй, Гриззи, ты пришла забрать свою бабку домой? Чем скорее - тем лучше.
Гризельда тоже так думала, но миссис Гринтоп лишь улыбнулась:
– Нет, Эмили, Гризельда просто пришла проведать свою бабулю и посмотреть, как ей здесь хорошо.
– Потом она повернулась к даме и джентльмену, которых, как видно, знала:
– Ну, Маргарет, ну, профессор, а вы уже видели миссис Кёфью?
– Замечательная старушенция!
– сказал профессор.
– А что я вам говорила!
– Девяносто девять, и ни днем больше, - прошамкала Эмили.
Приятного вида дама по имени Маргарет ласково посмотрела на Гризельду:
– А это ее маленькая правнучка, которая была больна? Миссис Кёфью всё нам про нее рассказала и про то, как она хорошо поет. Как ты теперь себя чувствуешь, моя милая?
Гризельда присела перед ней:
– Хорошо, благодарю вас, мэм.
– А ты споешь нам, Гризельда?
– Да, мэм, - шепнула Гризельда застенчиво, ведь на самом
– Как-нибудь в другой раз, - добавила миссис Гринтоп, к вящему облегчению Гризельды.
– А сейчас нам надо идти к ее прабабушке. Они ведь не виделись три месяца. Не забудьте, мы ждем вас к обеду, Маргарет. Если придете пораньше, увидите, как мы купаем Ричарда.
Потом они пошли дальше по солнечной дорожке и остановились на углу, и там в своем собственном старом кресле-качалочке дремала у камина Прабабушка Кёфью. Больше Гризельда сдерживаться не могла. Она бросилась к ней и крепко обхватила свою бабулю руками, и миссис Кёфью открыла глаза и сказала:
– Здравствуй, Гриззи, вернулась, наконец? Что тебе наделали с твоими волосами?
– Их остригли, бабуля, когда я болела.
– Мне так не нравится, - сказала старая дама.
– Что это они тебя остригли и меня не спросили. Сейчас мы пойдем домой?
– Ох, бабуля, - прошептала Гризельда.
Миссис Гринтоп опять пришла ей на помощь.
– Не сейчас, миссис Кёфью. А сейчас вы должны показать Гризельде, как хорошо и удобно вам здесь живется. Взгляни, Гризельда, твоя прабабушка здесь ну совсем как дома. И книги ее, и чайник, и даже цветы на окне - из вашего сада.
– И Белла, - воскликнула Гризельда, увидев свою куклу, выглядывающую из складок прабабушкиной шали.
– Да, вы заботились о Белле вместо Гризельды, не правда ли, миссис Кёфью?
– Белла себя хорошо вела, бабуля?
– Когда как, - сказала старая дама.
– Я принесла тебе мятные леденцы, бабуля.
Гризельда вложила бумажный пакетик в маленькую худую ручку, которая тотчас спряталась под теплой шалью. Вдруг глаза Прабабушки Кёфью сверкнули, и все личико сморщилось в ее лукавой милой улыбке.
– Ох уж эта Эмили Дин, - прыснула она.
– А что Эмили Дин, бабуля?
– Ревнует. Она была до меня самой старой. А теперь нет. Ей ведь только за сто перевалило, мошеннице. Ну да ладно. Пусть будет по ее завтра, когда ты возьмешь меня домой.
– Ох, бабуля, - прошептала Гризельда.
– Утром я буду готова, - сказала Прабабушка Кёфью, и вдруг, как малый ребенок или малый котенок, она уснула.
– Идем же, Гризельда, - ласково сказала миссис Гринтоп.
– Я думаю, ты захочешь взять Беллу с собой, не так ли?
– Нет,мэм, - сказала Гризельда.
– Я оставлю Беллу бабуле. У меня есть Малыш.
Она вышла следом за миссис Гринтоп и шла за ней по дорожке, отворачиваясь и пряча лицо в тени капора всю дорогу.
Весь день Гризельда занималась Малышом Ричардом, и никто не вмешивался в ее занятия. Миссис Гринтоп настолько хорошо понимала, что она переживает, что даже заговорила об этом со своим мужем, когда они переодевались к обеду.
– Так ты думаешь, Джон, это невозможно?
– Оставим это, дорогая, - сказал сквайр.
– Скоро они с этим свыкнутся, старушке с каждым днем будет требоваться ухода все больше и больше. Ребенок не сможет зарабатывать и платить нам ренту и одновременно ухаживать за бабушкой. Кроме того, я не хочу больше сдавать коттедж, я хочу его продать и на эти деньги отремонтировать ограду, сменить крышу, а на оставшиеся купить новый амбар. Фермер Лоусон предлагал мне за него тридцать фунтов, но я думаю, что его можно продать и за тридцать пять. Во всяком случае, ремонтировать коттедж не имеет смысла, нужно его продать.