Я – контрабандист
Шрифт:
– Петя с Машей изучают русский язык, – уважительно отозвался Олег. – Чувствуешь, как хорошо говорят?
Приспосабливаются, подумал я, вспомнив слова шефа о необходимости приспосабливаться.
«КАБЛУЧОК»
– О! Олег! Монинг! – встречали нас в других магазинах.
– Привет.
– Приви-эт, – тянет, растянув губы во всю ширь лица, кореец, точно для него нет большего удовольствия, чем видеть Олега и произносить русские слова.
– Они на
В магазине «Санкт-Петербург» у Олега был сделан заказ на тысячу пар мужских туфель. Расплатившись, мы зашли в лавочку напротив – «Каблучок». Хозяин ее, веснушчатый, с бегающими черными глазками, сердито спросил:
– Сколько брал «Санкт-Петербург»?
– Тысячу пар, – честно признался Олег.
– Тисяча?! – вскричал тот, злобно сверкнув глазами. – Почему Коля не брал?! Коля – маленький сена.
– Заказ, понимаешь? Одэ! Заказ.
– Почему Коля заказ нету?!
– Не знал твой телефон, – оправдывался Олег.
– Э-э, не знал… – скривился тот. – «Санкт– Петербург» тисяча нету, Коля знает!
Выкрикивая все это, магазинщик начеркал па бумажке кружочки, от которых шли линии к другим кружочкам, поменьше, а от тех – к третьим. Из этой схемы вытекало, что другие магазины получают товар через посредников, а он, Коля, прямо с фабрики, и потому цены у него ниже.
– Коля фабрика купил! – кричал он.
– Понял-понял, – миролюбиво кивал Олег и тут же заметил мне: – Все врет. Сам он меня не раз подводил: обещал, что все будет вовремя, а в последний день возвращал деньги. Мол, товара нет.
– А какой ему в этом прок? – выразил я недоумение.
– Это они от жадности, лишь бы ты у других не брал.
У Коли мы тоже взяли тысячу пар туфель, но он все равно остался недоволен, считая, что все количество мы должны были купить у него.
«АЛЕКСЕЙ»
В следующий раз мне предстоит бегать здесь одному и самому решать, что и где покупать и из какой цепы исходить. В своем блокнотике я помечал названия магазинов, цены и имена продавцов.
В магазине «Алексей» нас встретили с поклонами два молодых поджарых корейца. Они совсем не говорили по-русски, зато прекрасно общались с Олегом на английском.
– Кто из них Алексей? – спросил я друга, чтобы занести в блокнот.
– Оба Алексеи, – отвечал он. – Я, во всяком случае, обоих зову Алексеями.
Олег был чем-то огорчен и с рассеянным видом прохаживался между стеллажами, заваленными кроссовками самых разных форм и расцветок.
– Что-то не так? – подошел я к нему.
– Кроссовок нет.
– Как?! А это?! – обвел я рукой вокруг себя.
– Это все дорогие. Штучный товар. Нужен «Рибок», а его нет на всем Техасе. Одновременно пришло много судов. Раскупили.
– Почему только «Рибок»? – не понимал
Олег пожал плечами:
– Для себя я бы взял другие. Эти или вот эти. Но я ориентируюсь не на то, что лучше, а на то, что у меня купят. А купят у меня только «Рибок», и еще «Адидас», «Пуму», «Найк». Другие фирмы в России мало известны. Нужна реклама, время, затраты. Никто сейчас на это не пойдет.
Так мы переходили из магазина в магазин, заглядывая преимущественно в те, где Олег уже не раз брал товар и где его хорошо знали. Однако нужных кроссовок либо не было, либо их оказывалось мало.
В одном месте к нам подошел парнишка кореец и на чистом русском языке произнес:
– Я вас уже спрашивал про обувь?
– Нет, не спрашивал. Спроси! – усмехнулся Олег.
– Есть спортивная обувь. Кроссовки.
Я посмотрел на друга, но не заметил, чтобы он обрадовался.
– «Рибок» есть? – спросил он без всякого интереса.
– Надо пройти в офис. Недалеко. Посмотрите образцы.
– Бесполезно ходить, – сразу отрезал Олег.
– Может, все же глянем? – предложил я.
В офисе, в строго обставленном помещении, двое сухоньких старичков, похожих на покойников, разложили перед нами с десяток пар кроссовок.
– Вот эти сколько стоят? Хау мач? – без энтузиазма выбрал Олег пару кроссовок «Рибок».
– Найн долляр. Итс ориджинал.
– Эдак я могу на Техасе покупать по восемь и три, а им продавать за восемь и восемь. И во Владик возить не надо! – расхохотался Олег. – Объясни им, – повернулся он к парню, – оригинал не нужен. Хотя это тоже вряд ли оригинал… Ориджинал ноу, – сам обратился он к старичкам, – онли имитейшн!
– Маленькая Корея скоро всю Россию одевать будет, – сказал Олег, когда мы снова оказались на улице.
Я помалкивал, испытывая неловкость оттого, что по моей инициативе потратили драгоценное время.
День уже клонился к вечеру. Пачки долларов заметно худели.
Вдоль всей улицы и в боковых узеньких проулках продавались всяческие кушанья. Прямо под открытым небом что-то жарилось, от чанов шел пар, распространялись аппетитные ароматы. Разноцветными горками красовались на лотках огромные яблоки, ярко-красная душистая клубника, бананы.
– Заходите, ребята, пивка попейте! – слышалось на каждом шагу, и из распахнутых дверей также несло чем-то съестным.
Но все это было не для нас. Олег был полностью поглощен совершаемыми сделками, я силился усвоить эту механику купли-продажи. Оба мы и не помышляли о еде.
Как я понял, основную часть денег необходимо было вложить за первые два дня, иначе магазинщики могут не успеть получить товар с фабрик, ведь судно стоит всего дня три-четыре. В том же случае, если какую-то сумму не истратить и привезти обратно, за нее все равно придется отдавать проценты кредитору, некоему Шмакину.