Я купил тебя. Дорого
Шрифт:
Растерялся или наблюдает, что я буду делать дальше?
А я чувствую себя размазанной. Будто мои очертания понимания себя, собственной морали, привычных мыслей и взглядов на жизнь кто-то взял и растёр ластиком. Смазал чёткий контур.
Я действую по чутью, но оно диссонирует. И тем не менее, оно — главное сейчас.
Осторожно поднимаю руки и прикасаюсь к его щекам. Едва-едва, ощущая едва заметную щетину под кончиками пальцев. Встаю на носочки и снова тянусь к губам губами, привстав на пальцы.
Это как рискнуть прикоснуться к дикому зверю. Большому
Укусит, а то и разорвёт, или просто порычит? Или… даст себя погладить?
Раньше я думала, что не склонна к риску. Кажется, ошибалась.
Вздох срывается с моих губ, когда Обласов обхватывает меня рукой за талию и прижимает к себе крепко. Секунду смотрит в глаза, а потом обрушивается поцелуем, полностью перехватывая инициативу. Целует жёстко, но не впивается. Даёт и мне место для манёвра. Небольшого, но всё же.
Понимаю, что тону в его поцелуе. Это шокирует и признать это так сложно! Голос внутри меня всё ещё подаёт сигналы, что я делаю что-то ненормальное, что-то против себя и своих же убеждений, но есть и другой голос… Он твердит “сдайся…”
И так хочется его послушать. Этого — второго…
Через тонкую ткань платья я чувствую жар мужских ладоней, спускающихся по моей спине. Обласов сминает мою задницу, и в этом движении я чувствую всё его нетерпение.
— Я хочу минет, Милана, — шепчет на ухо, но в его голосе я слышу не приказ, а просьбу. — С самой первой встречи хочу.
Помню весь тот ужас внутри, когда он заставил встать меня на колени, а потом прямо перед моим лицом качнулся его огромный член.
Но сейчас… сейчас я представляю это иначе. Страх есть, но он другой. Не плавящий внутренности, а скорее… скорее это страх чего-то нового.
— Я не знаю как, — поднимаю на него взгляд, но смотреть в глаза трудно.
— Я научу, — Обласов заправляет мне прядь волос за ухо и сглатывает. Его зрачки расширены, а грудь вздымается при дыхании выше, чем это бывает обычно.
Медленно сползаю взглядом по его телу, и по выдающемуся под брюками бугру вижу, насколько он возбуждён. У меня и самой во рту тут же пересыхает, а внизу живота тянет.
— Прямо здесь? — собственный голос звучит непривычно низко. — На балконе?
— Нас никто не видит, — мягко улыбается Обласов. — Только океан.
Только бесконечный безмолвный наблюдатель…
Я глубоко втягиваю воздух и облизываю губы, потому что они совершенно пересохли. Скольжу пальцами по широкой мужской груди, по плоскому твёрдому животу и чувствую, как кончики немеют, когда касаюсь пряжки ремня.
Я никогда не расстёгивала мужские ремни, понятия не имею, как справляться с этой застёжкой, и Обласов, понимая это, мягко отстраняет мою руку и расстёгивает ремень сам. Потом берёт мою ладонь и прижимает к крепкому стволу, глядя прямо в глаза.
— Мужской член — не монстр, Мила, — говорит почти серьёзно, но я вижу, что в уголках его губ прячется улыбка. — Его не нужно бояться.
— Я не боюсь…
Лгу? Уже и сама не знаю…
Обласов сам высвобождает член из брюк и боксеров. У него абсолютная эрекция. Я
Нет ни отвращения, ни страха.
Интерес.
Волнение.
Трепет.
Медленно опускаюсь на колени и глубоко вдыхаю, когда член Обласова снова оказывается перед моим лицом. На мою кисть ложится мужская рука, обхватывает пальцами и направляет движение вверх, потом вниз. Я быстро ловлю ритм и справлюсь сама, когда Обласов убирает руку.
— Теперь ртом, — голос хриплый, дыхание шумное. — Давай, Мила.
Я моргаю несколько раз, а потом прикрываю глаза и, направив головку члена рукой в рот, осторожно обхватываю её губами. Чувствую, как по телу мужчины пробегает дрожь и внезапно осознаю, что это от моих действий. Некая, своеобразная моя власть над ним.
— Вот так, да, — Обласов мягко запускает пальцы в мои волосы и направляет мои движения головой.
Никакого отвращения я не чувствую. Я чувствую… возбуждение.
Да, вот так, на коленях перед тем, кто не оставил мне выбора, облизывая губами и языком его член, я действительно возбуждаюсь. Чувствую, как мои трусики намокают, и очень хочется сжать бёдра.
Я действую абсолютно интуитивно. Не задумываясь. Но, кажется, Обласову всё вполне нравится, и это подстёгивает меня.
Возможность того, что нас за этим делом кто-то увидит, к моему удивлению, не пугает меня, а даже добавляет азарта. Мы ведь всё равно через неделю уедем, и я больше никогда не увижу этих людей. Так почему не позволить себе побыть кем-то другим?
Обласов дышит громче. Мышцы его живота напрягаются, а хватка на моих волосах становится крепче. Но внезапно он останавливает меня и отстраняется.
Может, я причинила ему боль? Или сделала что-то не так?
Мне казалось, ему нравилось то, что я делала.
В груди вспышка разочарования отдаётся, когда Обласов берёт меня за руку и помогает подняться с колен.
— Я хочу закончить в тебя, Мила, — проводит пальцем по слегка припухшей, влажной губе.
Он подталкивает меня к столу у софы прямо тут на террасе и вынуждает лечь на спину. Сам стаскивает промокшие трусики. Сжав ладонями лодыжки, разводит широко мои ноги и на мгновение застывает, обжигая чёрным, расплавленным огнём взглядом. А потом входит одним глубоким толчком.
И я принимаю его с влажной готовностью и низким, протяжным стоном.
35
Чувствую себя уставшей. Но мне так хорошо…
После оргазма я едва не уснула — навалилась дрёма, я словно в облаках летала.
Потягиваюсь, открываю глаза и тут же натыкаюсь на внимательный, заинтересованный взгляд Обласова. Смущение топит, и я осторожно тяну на себя простыню, пытаясь прикрыть оголившуюся грудь.
— Не надо, — говорит негромко Обласов и отбирает край простыни, а потом вообще отбрасывает её в сторону, раскрывая меня всю. — Я не хочу, чтобы ты пряталась от меня, Мила. Мне нравится смотреть на тебя.