Я — Люцифер
Шрифт:
Вилли стоял у крыла машины. Модести открыла сумку. Он взял гаечный ключ и начал откручивать болт на аккумуляторе. Затем вернул ключ Модести, отодвинул аккумулятор, а сам сунул руку глубже к шасси. Он потратил на поиски две минуты. Дважды Модести передавала ему кусачки, и дважды он возвращал их.
Затем он выпрямился. В руках у него был плоский предмет, похожий на коробку для сигар. На концах было по отверстию, из которых высовывались края металлических цилиндров. Вилли передал их Модести, потом перерезал проволоку, закреплявшую
— ПВ, — сказал он, бросая ее на переднее сиденье. — Все нормально.
Затем, взяв у Модести детонаторы, он шагнул к ограде набережной и швырнул их в Сену. Вытирая руки ветошью, Модести подошла к Вобуа и Колльеру.
— Ну, что там было? — спросил Вобуа.
— ПВ — пластиковая взрывчатка. Два разных типа детонатора. Один срабатывал от аккумулятора, другой при поднятии крышки капота. Шули предусмотрителен…
— Как вы полагаете, честь оказана мне или вам?
— Вам, Рене. Вы ведь еще функционируете.
— В каком качестве? — подал голос Колльер чуть громче, чем ему хотелось.
На что Вобуа, махнув рукой, ответил:
— Связан с органами власти. — Потом, обратись к Модести, добавил: — Поверьте, мне делается страшно не по себе при мысли, что и вас могли убить.
— Я понимаю: вы бы этого не пережили. — На ее лице мелькнула озорная улыбка, потом она добавила уже серьезно: — Вилли подоспел вовремя.
— Он заранее знал, — сказал Колльер со смесью уважения и возбуждения. — Он знал, что надвигается какая-то беда.
Модести взглянула на него с притворным удивлением:
— Неужели тебя это волнует сильнее, чем мысль о том, что мои кусочки могло разбросать по всей набережной?
— Виноват! — воскликнул Колльер, проводя рукой по своему худому лицу, покрывшемуся испариной. Его била дрожь. — Но я как в потемках. Ничего не понимаю. — Он посмотрел на Модести как на незнакомку.
— Потом, Стив, — бросила она, не глядя на него.
Тут подошел Вилли. Он был внешне спокоен, но загорелое лицо излучало гнев, а голубые глаза превратились в льдинки.
Он молча взял свой пиджак.
— Неплохо бы иметь описание внешности Шули, — сказал Вобуа.
— Маленький алжирец, — сказала Модести, — рост пять футов три дюйма, круглая голова, морщинистое лицо. Сорок лет с небольшим.
— Что на нем было надето? — спросил Рене Вобуа Вилли.
— То, в чем его закопают, — мрачно отвечал тот, надевая пиджак. — Я дам о себе знать. Принцесса, — сказал он, уже уходя.
Модести покосилась на Вобуа. Тот чуть покачал головой.
— Вилли! — крикнула она, и он остановился. — Не надо, Вилли-солнышко.
— Не надо? Нет, Принцесса, за такой фокус с тобой ему не гулять. Он и так прожил лишнее. Хватит.
— Это было для Рене.
— Взрывчатка не выбирает себе жертв.
— Отбой, Вилли, — сказала она, и в голосе послышалась резкость.
Колльер ничего не мог понять. Когда они обезвреживали
Вилли стоял молча. Он не сердился, не дулся. Он был просто расстроен. Модести подошла к нему, нежно взяла за лацканы пиджака и стала говорить что-то не по-французски и не по-английски. Колльер решил, что это арабский. Она убеждала и ободряла его. Вилли немножко повеселел. Она сказала что-то еще, и он рассмеялся, потом покачал головой, давая понять, что смирился с неудачей.
Модести взяла его под руку, и они подошли к Вобуа и Колльеру.
— А сейчас мы поедем к нам и выпьем, — подытожила она. — Вилли все равно надо забрать свой чемодан.
— Если вы везете с собой и взрывчатку, я лучше пройдусь пешком, — объявил Колльер, на что Модести со смехом сказала:
— Она не кусается. По пути мы сделаем звонок, Рене передаст ее в полицию, и они начнут искать Шули.
— Лучше оставить тут «Ситроен», — сказал Вилли. — Чтобы они пришли проверить. Шули мог наследить.
— Разумно, — кивнул Вобуа. — У вас есть машина?
— «Симка», там, наверху.
— Стив, иди с Вилли, — сказала Модести. — А мы с Рене вас нагоним.
Колльер поколебался, потом двинулся следом за Гарвином.
— Шули — это инструмент, — сказала Модести Вобуа. — Кто вами так недоволен, Рене?
— Ма шер, я, честно, не знаю.
— Это первая попытка покушения?
— За последние годы — да.
— И это вас не удивляет?
— Я слишком много прожил, чтобы удивляться.
— Я за вас волнуюсь. — В глазах Модести была тревога. Эти слова чрезвычайно тронули Вобуа, но он лишь сказал:
— Вы очень добры. Но я буду еще признательней, если вы постараетесь вообще забыть о случившемся.
— Но это неплохо сочетается с игрой, которую вы мне тогда предложили на теплоходе.
— А, ерунда, — махнул он рукой. — И об этом тоже забудьте.
Она посмотрела на него и, чуть заметно улыбнувшись, сказала:
— Хорошо, Рене. Если вам неудобно поддерживать со мной официальные контакты, я, конечно же, не стану надоедать.
Вобуа хотел возразить, но потом решил, что будет проще, если она не узнает истинных мотивов такого подхода. Он подошел к машине, забрал черную коробку и, заперев дверцу, сказал:
— Ваш друг Стивен Колльер — очень приятный молодой человек.
— И совершенно сбитый с толку молодой человек. Он ведь ничего обо мне не знает.
— Но теперь вам придется посвятить его в ваши тайны?
— Еще чего! — На ее лице мелькнула лукавая улыбка. — Почему бы ему не довольствоваться тем, что уже известно? Разве этого мало?
Вобуа засмеялся и взял ее за руку. Они начали подъем.
— Совсем не мало! Он должен благодарить судьбу за то, что имеет. Но скажите, милая Модести, задали бы вы такой вопрос сэру Джеральду Тарранту?