Я – Малала
Шрифт:
Родители возвратились в свой номер в гостинице, но никак не могли уснуть. Где-то около полуночи раздался стук в дверь. То был один из офицеров, пытавшихся убедить отца оставить семью и лететь в Великобританию. Он заявил, что отец должен непременно лететь со мной. В противном случае я останусь в Пакистане.
– Я же сказал вам, что вопрос решен, – ответил отец. – Я не покину семью. Вы зря нас потревожили.
Офицер ушел, но вскоре раздался телефонный звонок.
– Вы должны лететь с Малалой, – сказал военный чиновник. – Вы ее отец, и если вы не будете ее сопровождать, британский госпиталь не сможет ее принять.
– Решение принято, – повторил отец. – Я не собираюсь
– Немедленно идите в госпиталь, нужно подписать кое-какие документы, – распорядился офицер.
Это показалось отцу подозрительным. Была ночь, и он не понимал, что может быть нужно от него военным в столь поздний час. Он боялся идти один и решил взять с собой маму. Отец так переживал, что всю дорогу до госпиталя повторял про себя стихи из Корана – притчу о пророке Юнусе, который был проглочен китом, подобно библейскому Ионе. Стихи, которые повторял отец, пророк Юнус твердил, находясь во чреве кита. В них говорилось о том, что всякий имеющий истинную веру способен найти выход в самых тяжелых и опасных обстоятельствах.
Когда отец и мама пришли в госпиталь, офицер сообщил им, что, если я полечу в Великобританию одна, необходимо подписать новые документы. Ничего особенного в этих бюрократических ухищрениях не было. Но отец находился на грани нервного срыва: секретность, который были окутаны приготовления к моему отъезду, необходимость постоянно иметь дело с военными, беззащитность нашей семьи – все это действовало на него угнетающе, и поэтому он, что называется, раздул из мухи слона.
Родители вернулись в гостиницу в подавленном настроении. Мысль о том, что я окажусь в чужой стране совершенно одна, казалась отцу невыносимой. Последнее, что я помнила, был школьный автобус, и отец с ужасом представлял, какой одинокой и покинутой я буду себя чувствовать, когда наконец приду в себя.
В 5 часов утра 15 октября под армейским эскортом меня доставили в аэропорт. Дорога от госпиталя до аэропорта была перекрыта, на крышах ближайших домов засели снайперы. Самолет, предоставленный королевской семьей ОАЭ, уже ждал на взлетной полосе. Потом мне рассказали, в какой поразительной роскоши мне довелось путешествовать. В салоне, помимо шестнадцати кресел, находилась огромная шикарная кровать, а в хвостовой части был оборудован настоящий мини-госпиталь. Тут же сидели медсестра и доктор из Германии. Ужасно жаль, что я была без сознания и ничего этого не видела. Самолет полетел сначала в Абу-Даби, где заправился топливом, а после взял курс на Бирмингем, где вечером благополучно приземлился.
Моим родителям оставалось только ждать. Им обещали, что паспорта будут готовы через несколько дней и они смогут меня навестить. Но пока они оставались в отеле, где не было ни телефонов, ни компьютеров, так что они не получали обо мне никаких известий. Ожидание казалось бесконечным.
Часть пятая
Вторая жизнь
Я патриот и люблю свою страну,
Ради нее я с радостью принесу любые жертвы.
23. Девочка, раненная в голову. Бирмингем
Я очнулась 16 октября, ровно через неделю после покушения. Тысячи километров отделяли меня от родного дома. Я не могла говорить, в мое горло была вставлена трубка, с помощью которой я дышала. Первый проблеск сознания
«Слава Аллаху, я жива» – вот первая мысль, которая пришла мне в голову. Я понятия не имела о том, где нахожусь, но догадывалась, что я не в Пакистане. Доктора и медсестры говорили по-английски, хотя, судя по виду, были уроженцами разных стран. Я пыталась заговорить с ними, но это было невозможно из-за трубки у меня в горле. Я заметила, что плохо вижу левым глазом – перед ним все расплывалось, и мне казалось, что у людей два носа и четыре глаза. В моем пробуждающемся мозгу проносились бесчисленные вопросы: «Где я? Как я сюда попала? Где мои родители? Живы ли они?»
Доктор Джавид, который находился рядом со мной, когда я очнулась, говорил, что никогда не забудет моего испуганного и растерянного взгляда. Он заговорил со мной на урду. Все, что я знала, – Аллах даровал мне вторую жизнь. Милая женщина с покрытой платком головой взяла меня за руку и произнесла традиционное мусульманское приветствие – «Ас-саляму алейкум». Потом она начала молиться на урду и читать стихи из Корана. Она сказала мне, что ее зовут Реханна и что она – служительница ислама. Ее мягкий голос звучал успокоительно, и я снова уснула.
Мне снилось, что я дома.
Проснувшись на следующий день, я заметила, что нахожусь в очень странной комнате без окон, с зелеными стенами и очень яркими лампами. Это была палата интенсивной терапии госпиталя Королевы Елизаветы. В отличие от больницы в Мингоре все здесь сверкало чистотой.
Медсестра дала мне карандаш и дощечку с прикрепленным к ней листом бумаги. Мои пальцы не слушались и отказывались выводить слова. Я хотела написать телефонный номер моего отца, но ничего не получалось. Тогда доктор Джавид принес мне таблицу с алфавитом, и я начала поочередно указывать на буквы. Сначала набрала слово «отец», потом «страна». Медсестра сказала мне, что я в Бирмингеме, но я не представляла, где это. Позднее мне принесли географический атлас, и я узнала, что нахожусь в Англии. О том, что произошло со мной после покушения, я могла только догадываться. Медсестры ни о чем мне не рассказывали. Они даже не называли меня по имени. Может, я уже не Малала?
Голова моя раскалывалась от боли, инъекции почти не приносили облегчения. Из левого уха постоянно текла кровь, левая рука словно онемела. Медсестры и доктора появлялись и исчезали снова. Они задавали мне какие-то вопросы и просили мигнуть два раза, если ответом было «да». Но никто не считал нужным рассказать мне о том, как я здесь очутилась. Я решила, что они сами этого не знают. Левая сторона моего лица не двигалась, и это очень меня пугало. Если я смотрела в одну точку слишком долго, левый глаз начинал слезиться. Судя по всему, я оглохла на левое ухо и не могла двигать челюстями. При помощи жестов я пыталась объяснить врачам и медсестрам, чтобы они становились справа.
Ласковая женщина, которую звали доктор Фиона, принесла мне белого игрушечного медвежонка. Она сказала, что я должна назвать его Джунаид, а почему, она мне потом объяснит. Но я не знала, кто такой Джунаид, и назвала мишку Лили. Потом доктор Фиона принесла мне розовую тетрадку и карандаш. Теперь мне удалось написать несколько слов. Первым делом я вывела: «Где мой отец?» Потом: «У моего отца нет денег. Кто заплатит за лечение?»
– Твой отец жив и здоров, – ответила доктор Фиона. – Он остался в Пакистане. А насчет денег не волнуйся.