Я – мать ваша!
Шрифт:
Мать окучила кустики, полила обильно водой, подкормила настоявшимся куриным помётом, укрыла целлофаном. Вечером ходила расстроенная, а ночью даже плакала.
Два растения из-за усиленной заботы умудрились выжить. Лара и Тима снова собрались перед грядкой, но не решились довести задуманное до конца. Мамку стало жалко, так одиноко стояла она над любимыми кустиками да по пять раз на дню проверяла.
Оставили на свою беду, глотай теперь клопов.
– Матуля, нам очень нравится укроп, петрушка, лук, чеснок и даже сельдерей.
– Вот еще! – выразительно фыркнула мать, – В кинзе море витаминов.
– Пахнет клопами… – безнадежным голосом прошептал брат.
Красных паразитов помнили все, даже Кася застала. Зудящие укусы на теле, вонь при уничтожении насекомых, бесконечная дезинфекция постелей и диванов вонючими средствами. Клопов вывели пару лет назад, а их черные следы-точки остались навсегда.
– Где я вам апельсины найду?! Кинзу есть будем, – ответила мама Тиме и взглянула на Лару, – Ты чего ждешь? Уже должна была обратно вернуться! Беги и много нарви. Или выпорю тебя.
Лара по посыпанному опилками междурядью аккуратно прошагала к грядке со специями. Средняя в первом ряду, сразу за цветником, метр на три, высотой двадцать сантиметров. Батька долго для нее доски ровнял.
Лара смотрела на растение и не могла решить, сколько сорвать. Мало – накажут, много – придется есть. От кинзы давно разбежались насекомые: не ползали рядом жучки, не летали мухи и комары, муравьи осторожно обходили растение стороной. Одним детям никуда не сбежать.
Чтобы ты не сделал, всё – неправильно, станет только хуже. Единственный выбор – определить меньшее из зол. Лара в любом случае виноватой останется, так хоть мучаться не сильно.
Она оторвала три веточки и вернулась домой. Тимка взглянул диким зверем, прошептал беззвучно губами: «Предательница!»
– Кого за смертью посылать называется. Где бегаешь, суп уже остыл?! Мало принесла…
Мать, нещадно ругаясь, нарезала-надавила тупым ножом приправу и лично бросила всем в тарелки.
Дети ели, аккуратно оттесняя вонючку на край посуды.
Тима встал из-за стола первым, поблагодарил:
– Спасибо, матуля! Было очень вкусно. – и помчался к выходу.
– Куда пошел?! – остановила его мама, – Я сказала траву съесть.
– Она клопами пахнет, меня тошнит.
– Собери на ложку, зажмурься и прожуй.
Тимьян положил кинзу в рот и выдал позыв на рвоту.
– Не тяни время! – настаивала мать.
Брат сглотнул.
Вторым доел Сеня. Также морщась и закрыв глаза, запихнул в себя витаминную траву.
Мама заставила проглотить пряность даже плачущую Касю. Сестра первую порцию выплюнула на пол и получила звонкую пощечину. Остаток кинзы мать зажала во рту малышки и проорала:
– Глотай, сволочь упертая! На хрена я тебя родила?!
Бедная Косуля сдалась.
– Ну вот, а говорили, не сможете съесть. У меня всё сможете, воспитаю вас в человеков! –
Лара осталась последней.
– Думаешь, я сейчас уйду – ты в помойку выбросишь? Номер не пройдет. Ешь давай! – подгоняла мать.
Лара обреченно собрала всю приправу на ложку и занесла в рот. Запах овладел телом, во рту появился отвратительно-сладкий, слегка вяжущий и холодящий привкус. Она больше не девочка, а клоповник, кишащая масса насекомых. Лара резко сглотнула, тело рефлекторно передернуло.
– Выделываться она удумала… Стараешься для них, а они рожи воротят: то не так да это противно! Вывариваешь ради них – никакой благодарности. А мне никто вкусной еды не выращивал. Какая уж там кинза, морковки корявой не видела! Обо мне никто не заботился… о тарелке супа мечтала… чердак… интернат…
Лара удалялась от кухни, а мама вспоминала детство и тихо бубнила себе под нос.
Хоть бы в следующем году снова тетя-колдунья пришла огородом полюбоваться и заодно сглазила оставшиеся два куста кинзы.
20.30 Обидно и стыдно
Гулять Лара в этот вечер не просилась. Мама так редко бывала счастливой, что испортить ей настроение своими докучливыми желаниями Лара не решилась. Прибьет ведь как собаку. Или того хуже, заставит кинзу есть.
После еды Лара за час полила огород и лишь присела на лавочку, как в форточку позвала мама.
Лара захватила со спальни подушку, прошла в зал и закрыла дверь. Мать расстелила на полу газету.
– Может, обрезать волосы? – по обыкновению предложила Лара, не особо надеясь.
– Сначала просит годами их сохранить, теперь требует укоротить. Сама не знаешь, чего хочешь.
Лара давно научилась догадываться, какой правильный ответ желает услышать мама. Если она спрашивает: «Ты же не хочешь волосы стричь, не так ли?», следует непременно отвечать: «Не хочу»; а ежели родительница по-другому говорит: «Ты ведь хочешь…», обязательно подтвердить: «Да, хочу». Всегда соглашайся с мамой и не спорь: тише будешь – меньше боли.
Лара никогда не мечтала о длинных волосах, лишь безропотно уступала родительской власти. Только разве скажешь об этом?!
Она села на колени поверх подушки и наклонила голову. Огромная пушистая грива свесилась над газетой, задевая ее. Мгновенно стало душно.
Сначала по волосам прошлась массажная расческа, нещадно раздирая спутанность и устраняя комки. Лара морщилась, но терпела. Следом в основание черепа вонзился гребень, медленно прошел через всю голову, царапая кожу, и начал спускаться по волосам вниз. Лара тихо верещала: «Ай-ай-ай!»
Вошки падали на газету и разбегались в разные стороны. Мать отпустила расческу и бросилась давить насекомых ногтем большого пальца. Паразиты лопались, мелкие с хрустом, толстые с треском. Раньше Лару сильно тошнило от вида раздавленных вшей, потом привыкла.