Я – мать ваша!
Шрифт:
Лара метнулась к воде – пусто. Проверила помойное ведро в ванной – полное.
Братья лежали на койке Тимофея валетом.
– Тимьян, принеси, пожалуйста, воды и помои вылей. Мне посуду нужно помыть, – вежливо попросила Лара.
Брат ухмыльнулся и нагло ответил:
– Тебе надо, ты и неси.
– Мама написала в твой список, – настаивала Лара.
– У меня еще полчаса есть, – вредничал Тима.
– Но я тогда не успею!
– А мне какое дело?! – Снова усмехнулся Тимофей.
– Нас обоих накажут! – Лара пришла в отчаяние.
–
Вот нахал! Лара нависла над братом и прокричала:
– Ну-ка, пошел и принес!
– Не собираюсь. И что ты сделаешь?! – последовал дерзкий ответ Тимьяна.
Она схватила Тиму за руку, стащила с кровати и потянула к выходу с детской. Брат отчаянно сопротивлялся, тогда Лара уперлась в его спину двумя ладонями и потолкала. Тима вывернулся и со всей силы стукнул ее рукой по голове.
– Ай, больно! Вот ты как?! – Лара дала сдачи, треснула задиру по плечу.
Завязалась дикая драка. Брат бил ее кулаками, пинал ногами куда попало. Лара закрывалась и старалась ударить в ответ. Они с яростью колотили друг друга: лягались, обзывались, кидались вещами.
Сеня сидел на кровати и, как обычно, поддерживал Тимофея:
– Тимка, давай! Так ей! Хук с правой, сзади заходи.
Ларе неимоверными усилиями удалось выгнать брата в прихожую. Оттуда схватка плавно переместилась на кухню. Красные, потные, они отчаянно мутузили друг друга.
16.00 Тяжело воспитывать
Кухонная дверь распахнулась на всю ширину, громко хлопнув о стену. Лара замерла. В комнату влетела родительница. Частое дыхание, горящие миллионом стальных звезд глаза, трясущиеся от гнева руки.
– Дерутся, свиньи малолетние! Позорят меня перед людьми! Твою ж, крики на всю улицу слышны.
Мать посмотрела на обеденный стол, заставленный грязной посудой: кастрюлей из-под каши, ложками и чашками. Брызнув слюной, заорала:
– Ты почему не помыла, окаянная?
– Тима воды отказался принести, – пожаловалась Лара.
– Ничего я не отказывался, – насуплено произнес Тимофей.
– Неправда, я просила, а он говорил: «Позже».
– Надо было нормально объяснить брату, что времени нет, – настаивала мама.
– Я объяснила, – защищалась Лара.
– Просить нужно культурно, а не пинками требовать, – повысился голос матери.
– Я – культурно, а он дразнил меня в ответ.
– С людьми нужно договариваться, а не ходить звездой, которой все вокруг должны, – мать презрительно усмехнулась.
– Мама, ты меня не слушаешь! Я просила, я умоляла, я объясняла, а он только задирался и говорил, что мне больше влетит. Почему ты всегда ему веришь, а мне – ни разу? – сквозь слезы кричала Лара и заламывала руки.
– Потому что я знаю твою подленькую натуру, вся в бабку пошла. Тьфу! – родительница зло сплюнула.
Ее глаза стреляли металлическими искрами, те попадали прямо в тело Лары и проникали внутрь. Кололо, саднило и резало. Жгучие иголки впивались
Ты сто раз прав, но тебе не поверят. Потому что мама давно уже решила, кто испорченный, а кто заслуживает доверия. Можно взывать к разуму, справедливости. А толку? Сильнее разозлишь и получишь болезненнее наказание. Сиди тихо, твое мнение никого не волнует.
– Зачем вы надо мной издеваетесь?! Тима воды не принес, а виновата я? Почему всегда виновата лишь я? – Лара больше не могла сдерживать отчаяние, выкрикивая его вслух.
Брат едва заметно улыбался.
Тучи сошлись над маминой головой, сверкнула молния, ударил гром и разразилась буря.
– Ах, ты истерики осмелилась мне закатывать, пигалица малолетняя. Работаю на нее круглосуточно, кормлю, обслуживаю, а она, свинья неблагодарная, не только посуду не помыла, так еще и кричит на меня.
Мать схватила кипятильник, перегнула шнур пополам и шагнула к Ларе.
– Не доросла мне перечить!
Шнур просвистел и больно ударил Лару по плечу. Она попятилась назад, стараясь увернуться, но родительница прижала ее к стене и схватила за предплечье. Вырваться не удастся! Лара повернулась спиной, инстинктивно прикрыла руками голову.
Черный толстый шнур летал со свистом, бешено впивался в тело Лары.
– Пожалуйста, не надо! – умоляла Лара.
Но взбешенная мать хлестала со всей мощи по спине Лары, изредка попадая по рукам и плечам. Лару сводило от ужаса, она рыдала. А потом перестала чувствовать боль: Лара вовсе не здесь, а стоит рядом с братьями и смотрит, как наказывают какую-то девочку.
Ты слабая, с тобой позволено плохо обращаться, ты не заслуживаешь ничего хорошего. У тебя есть хозяин, сама ты ничто. Когда выхода нет, то можно отключиться, улететь далеко в своей голове и смотреть извне на происходящее. Мама бьет совсем не тебя, а какую-то похожую девочку, ты просто наблюдаешь со стороны. Вот та девочка кричит от боли, вот умоляет простить. Ты смотришь. Ты уже не ты, ты не принадлежишь себе, ты не владеешь собственным телом. Всегда найдется более сильный, сопротивляться бесполезно.
Мать прекратила хлестать. Лара стояла, не шелохнувшись, оглушенная произошедшим.
– До чего тяжело детей воспитывать, – горестно вздохнув, посетовала родительница, – Столько сил уходит строптивость выколачивать из толстенных лбов.
Мама повесила кипятильник обратно на крючок и ненавидяще бросила Ларе:
– Пошла вон отсюда, чтоб глаза мои тебя бесстыжую не видели.
16.15 Нюхни кулака
Лара пулей выскочила из дома, нацепив на ноги привычные мыльницы, и направилась к дровнику, месту наказания. Она уже не рыдала, хотя слезы еще катились по щекам.