Я надену полночь
Шрифт:
— Ну, наконец — то мы ее сыскали, — произнес Роб Всякограб. — Она гдей — то посреди той гниющей кучи.
Фиглы стояли с открытыми ртами перед булькающей, гноящейся массы Ирреального поместья.
Под кучей мусора что — то таинственное хлюпало, вылезало наружу и взрывалось.
— То будет верный капец, ежели туды влезть, — заявил Двинутый Крошка Артур. — Верный капец!
Вы обречены.
— О, айе, все будем раненько али позненько, — весело ответил Роб Всякограб. Он потянул носом.
— А че за черт так воняет?
— Прости, Роб, это я, — ответил Вулли Валенок.
— Эх,
Двинутый Крошка Артур поднял новый вопрос:
— Эта, Роб, ты в самом деле собрался порушить закон? — Он указал на древнюю и почти стертую надпись на которой едва видными буквами было написано: ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН. ПО ЗАКОНУ.
Роб Всякограб уставился на нее:
— А, теперь ты совсем не оставил мне выбора, — сказал он. — И напомнил, что мы уже мертвые [30] .
В атаку!
Тиффани хотела задать еще дюжину вопросов, но самый животрепещущий был таким:
30
Нак Мак Фиглы на самом деле верят, что наш мир, с его солнечным светом, горами и голубыми небесами, где всегда есть с кем подраться, не может быть доступен кому попало. Это рай, куда они попали после смерти в награду за хорошее поведение. Конечно, порой они умирают даже здесь, но им нравится думать, что они возродятся вновь. Многие религии мира утверждают, что это дурацкая идея, но она гораздо веселее, чем многие другие.
— Что будет, если Лукавец меня поймает?
Мисс Смит на мгновение уставилась в потолок.
— Ну, полагаю, с этой точки зрения, это будет что — то вроде свадьбы. А с твоей точки зрения – что — то вроде смерти. Хоте нет, хуже, потому что ты останешься внутри, будешь видеть все, что он делает с помощью твоей силы и способностей с твоими знакомыми. А где последняя пирожинка?
«Я не собираюсь бояться», — сказала себе Тиффани.
— Рада слышать, — вслух ответила мисс Смит.
Тиффани в ярости вскочила со стула.
— Не смейте так делать, мисс Смит!
— Уверена, здесь была еще одна пирожинка, — сказала мисс Смит, и добавила: — Это дух, мисс Тиффани Болит.
— Знаете, я справилась с роителем. Я могу о себе позаботиться.
— А твоя семья? А твои знакомые? Когда на них нападет нечто, о чем они и не подозревают? Ты просто не понимаешь. Лукавец не человек, хотя когда — то им был, а теперь он даже не приведение. Он скорее идея. К сожалению, он та идея, чье время как раз пришло.
— Ладно, по крайней мере я знаю, когда он оказывается поблизости. — Задумчиво сказала Тиффани. — Его сопровождает ужасный смрад. Хуже, чем от Фиглов.
Мисс Тиффани кивнула.
— Да, он распространяется от его рассудка. Это смрад разложения — от дурных мыслей и действий. Твой разум перехватывает их и не понимает, что с ними делать, поэтому
И Тиффани точно знала, какого рода неприятности она имеет в виду даже без помощи услужливой памяти, которая отправила ее в путешествие в прошлое до того, как проснулся Лукавец.
В ее мысленном взоре она видела парящие в осеннем воздухе черные частицы, которые отчаянно всхлипывали для ее мысленного уха, и хуже всего, о да, хуже всего был ее мысленный нос, который унюхал резкий и едкий запах древней сожженной бумаги. В ее памяти некоторые кусочки пепла были похожи на мотыльки со сломанными крыльями, которые еще пытаются лететь против безжалостного ветра.
И на них были звезды.
Под аккорды кошмарной музыки приближались люди, которые тащили оборванную и избитую старушку, чьей единственной виной, насколько могла судить Тиффани, было отсутствие зубов и неприятный запах. Они должны были кидать камни, разбить окна, убить ее кошку — и все это сделали добропорядочные люди, милые люди, те, кого она хорошо знала и которых встречала ежедневно. И все это сделали они, о чем, даже теперь, они старались не вспоминать. Этот день каким — то образом испарился из календаря. И именно в этот день, с полными карманами обгоревших звезд, еще не понимая что она делает, она решила стать ведьмой.
— Вы говорите, другие пытались с ним бороться? — спросила она у мисс Смит, вернувшись в настоящее. — Как им удалось справиться?
— Уверена, последняя пирожинка осталась в пакете с именем кондитера. А ты случайно на него не села? — Мисс Смит прочистила горло и сказала: — Будучи очень могущественными ведьмами, и понимая, что это значит — быть могущественной ведьмой, а так же используя каждый шанс и трюк, и, как я подозреваю, понимая, как работает ум Лукавца до того, как он разгадал их. Я проследила много лет, чтобы узнать о Лукавце побольше, — добавила она. — И одно могу сказать наверняка: чтобы убить Лукавца нужно использовать лукавство. Нужно быть гораздо лукавее него.
— Он не может быть настолько лукавым, раз искал меня столько времени, — сказала Тиффани.
— Да, это озадачивает, — согласилась мисс Смит. — И должно озадачить и тебя тоже. Я ожидала, что это займет у него какое — то время. Больше двух лет. Он одновременно и очень умен, и вместе с тем, у него нет ничего, чем думать — или что — то как — то привлекло его внимание к тебе. Полагаю, что — то волшебное. Ты не знаешь какой — нибудь не дружелюбной к тебе ведьмы?
— Уверена, что нет, — сказала Тиффани. — А кто — нибуль из победивших его ведьм еще жив?
— Да.
— Интересно, если я встречу кого — то из них, может она подскажет мне, как она это сделала?
— Я говорила тебе. Он — Лукавец. Зачем ему попадаться на один и тот же трюк дважды? Тебе придется найти свой собственный способ. Те, кто тебя учил не ждут от тебя никак не меньше.
— Это ведь не какое — то там испытание, ведь нет? — спросила Тиффани, и вдруг поняла, насколько глупо прозвучал вопрос.
— Помнишь, что любит повторять Матушка Ветровоск?
— Все на свете испытание. — Хором произнесли они в один голос, посмотрели друг на друга и рассмеялись.